Проснулся крестьянин, вспомнил сон, стал думать, как ему быть. Неужто дитя родное водяному в жены отдавать придется? Опечалился крестьянин, но никому о своем горе не рассказал. Пошел, как всегда, на поле взглянуть. И видит: у соседей посевы водой залиты, рис весь зеленый стоит, а его поле сухое-пресухое. Земля затвердела и потрескалась, рис пожелтел, вот-вот засохнет на корню.
Взяла его досада, да что поделаешь. Пошел крестьянин вдоль своего поля и не заметил, как оказался у отводной канавки. Смотрит: лежит поперек канавки маленький корявенький Каппа, вход воде загородил, будто запруда какая.
— Каппа-сан! А Каппа-сан! Ты зачем это делаешь? — спросил крестьянин, а Каппа в ответ:
— Отдай мне свою дочь в жены!
Совсем приуныл крестьянин, еле домой доплелся. Заметила дочь, что отец чем-то сильно опечален, и спрашивает:
— Отчего это ты, отец, так печален?
Делать нечего, рассказал крестьянин про свой сон и про Каппу, что воду на их поле не пускает, и говорит:
— Дочка моя милая, прости меня, старика, может, согласишься ты выйти замуж за Каппу?
— Не горюй, отец, положись на меня, — отвечала дочь. — Вот увидишь, будет вода на нашем поле.
Взяла она тыкву-горлянку и пошла к реке Арима. Увидела Каппу и говорит:
— Каппа-сан! Ты хотел взять меня в жены. Я согласна выйти за тебя замуж. Только прежде заполни наше поле водой. Смотри, — продолжала девушка и показала водяному тыкву-горлянку, — я принесла тебе свою душу. Вот эта тыква и есть моя душа. Я брошу тыкву-горлянку в реку, а ты потопи ее. Как только погрузится она в воду, я стану твоей женой.
Сказала так девица, бросила тыкву в реку и пошла домой.
И тут же хлынула вода на поле крестьянина, наполнила его до самых краев, и зазеленел пожелтевший рис.
А в реке Арима появилась тыква; то всплывет, то потонет, то всплывет, то потонет — так и кувыркается в воде. Сколько ни старается Каппа, никак ее не потопить. Тыква-то пустая!
Прошло лето, за ним осень, а потом и зима настала, а Каппа все пустую тыкву в воде топит. Так и не получил он в жены красивую дочь крестьянина — не смог утопить в реке ее душу.
Вот и прекрасно! Вот и хорошо!
ДОЧЬ МОРСКОГО ВЛАДЫКИ
Давно-давно жила на свете одна бедная женщина. Родила она восьмерых детей, да в живых остался лишь старший сын Таро. Не было у женщины ни денег, ни земли, и потому сын рвал в горах цветы, продавал их людям, тем они и кормились.
Однажды брел Таро, по берегу моря с большой охапкой цветов — домой возвращался. В тот день не нашлось покупателей на его товар. Шел Таро, глядел, как волны с шумом набегают на берег, а потом медленно откатываются назад, и подумал:
«Чем нести цветы домой, отдам я их морскому владыке».
Бросил Таро цветы в волны и громко крикнул:
— Эй, морской царь! Прими от меня подарок.
Вмиг исчезли цветы в море, будто волны подхватили их и унесли на дно. А Таро весело зашагал домой налегке.
И вдруг видит: набежала волна, показалась из нее голова черепахи.
— Меня послал к тебе морской царь Дракон, — молвила черепаха. — Велел за цветы благодарить и сказать, что приглашает тебя в свой подводный дворец.
— Но слышал я, что дворец тот далеко, — ответил Таро.
— Может, и так, да только не для нас с тобой. Садись ко мне на спину, закрой глаза и вмиг окажешься у дворца.
— Ну, если так, едем.
Сел Таро на широкую спину черепахи, и поплыла она, разрезая волны, будто лодка. Не успел юноша опомниться, как очутился у дворца морского владыки.
Огромный был дворец, красивый и так сверкал, что глаз не оторвать.
— Спросит тебя Дракон, чего ты хочешь, скажи: хочу в жены твою дочь, — напутствовала юношу черепаха.
Угощение во дворце было отменное. Странная и прекрасная музыка услаждала слух гостя, окуни и палтусы веселили танцами. Погостил Таро три дня во дворце, стал домой собираться. На прощание говорит ему Дракон:
— Проси у меня, чего хочешь.
Вспомнил тут Таро совет черепахи и отвечает:
— Отдай мне в жены твою дочь.
Отдал морской владыка Таро свою дочь. Уселся юноша вместе с нею на спину черепахи и вернулся в свою деревню.
Видит: дом развалился, двор травою порос, а мать его лежит на камне, не дышит — от голода умерла. Оказалось, не три дня провел он на дне морском, а целых три года. Заплакал тут парень с горя.
— Прости меня, мать. Была твоя жизнь горька, а смерть и того горше. И все из-за меня, непутевого.
— Не плачь! — сказала дочь морского владыки. — Я оживлю твою мать.