Торговец понимающе закивал.
— Ясное дело — чтоб вставило поглубже, но без ущерба для репутации. Вот эта штучка Вам подойдет, — он достал инъекционную упаковку. — Действует сразу. Отправит Вас в расчудесную сказку, а к вечеру будете, как новенький. Внутривенно. Вы же не боитесь уколов?
— Давайте! — Дани решительно протянул руку. Да, он поступает неправильно, он это понимает, но ведь, в случае чего, пострадает только он…
— Э, док, — торговец прищурился. — Сперва денежки.
И он назвал сумму. У Дани с собой столько не было.
— Может, есть что-нибудь подешевле? — неуверенно спросил он.
Второй торговец, стоящий у входа в туалет, громко захохотал.
— Может, чем другим с него взять? — он выразительно и громко причмокнул губами.
— Заткнись! — резко оборвал его тот, что договаривался с Дани. — На мели, док? А по Вам не скажешь.
Он показал пальцем на ухо Дани.
— Дорогущие штучки, а? Самой мелкой бы хватило.
Рубины… Подарок Эстэли… Как он может отдать?!
— Ну же, док, не жадничайте! Оно того стоит — пропуск в сказку!
А если в этой сказке будет Эстэли? Он бы понял, Дани уверен…
Он вынул сережку, протянул торговцу — и маленький красный огонек исчез в чужой ладони. А Дани получил свою «сказку».
— Наслаждайтесь, док! — торговец помахал рукой, выходя из туалета. Дани не понравилось его выражение лица. Но… «Это же преступники, какие у них ещё могут быть лица!» Он не стал тратить времени на раздумье и сделал себе укол.
Всё произошло быстро и… как-то внезапно… Пол стал уходить из-под ног, и Дани схватился за стену, а потом сполз по ней на пол. Тело стало необычайно легким. А потом… потолок как будто исчез… и пошел дождь из золотых и серебряных искр. Дани подставлял ладони, пытаясь поймать «дождинки». Было легко и весело. Без мыслей. Без переживаний… Потом откуда-то появились… неприятные лица… Это были… не вспомнить… Ему не нравится… Шарят по нему руками… Пусть убираются из его сказки! Их головы превратились в сверкающие пузыри и начали раздуваться. Это было… смешно… Дани смеялся… И тут вдруг один пузырь взял и лопнул с оглушительным треском, а второй… куда-то исчез. Где они?.. Лопнули оба?.. Ну и ладно, пусть не мешают ему ловить сияющие искорки. Ой, а он что тут делает? Этот… Лицо совсем близко, смотрит на Дани… Он весь в искорках, обсыпан ими. Красиво… Глаза… зеленые… не страшные… А почему должны быть страшные?.. Он поднимает Дани, куда-то несет. «Нет, мне здесь хорошо, здесь все сверкает!» Не слушает, не отпускает… Пахнет морем… и табаком… Дани нравится… И руки теплые, которые несут… Горячая грудь, к которой Дани прижимается…
— Ты горячий! — смеется Дани и дует ему в шею. А он так забавно вздрагивает.
«Яро-мир»… Имя — как огонь. И весь он как огонь — жаркий и яркий. Хорошо! Пусть Яро-мир несет его подольше. Дани нравится… Его несут к солнцу и небу, его окутывает голубой свет. Радость переходит в восторг…
А потом он приземлился. Это его кровать? Дома?.. Дома… Восторг сменился ощущением тепла и счастливого покоя. Всё было привычно, за исключением того, что комнату заполняло голубое сияние. А рядом с Дани, на краешке кровати, сидел… Эстэли. Живой и изумительно красивый.
— Эстэли! — удивленно обрадовался Дани. — А как же птица? Та, со стеклянными глазами…
Эстэли рассмеялся. Легко и беззаботно, как всегда.
— Да забудь ты эту дурацкую птицу!
Но Дани не может смеяться вместе с ним. Потому что…
— Я виноват, Эстэли, прости меня…
Эстэли вздыхает и хмурится.
— Ты забыл… Я же говорил, что не смогу на тебя обидеться, даже если захочу. И мне совсем не за что тебя прощать.
— Но я виноват, — настаивает Дани. — Всё из-за меня… Если бы не я…
Эстэли мотает головой.
— Нет-нет-нет, всё не так! Ты же не бросил меня, как ненужную вещь, вернулся за мной… Ты это сделал, остальное неважно… Те несколько часов рядом с тобой… были самыми счастливыми в моей жизни…
— Но я должен был раньше…
Эстэли печально улыбнулся.
— У тебя в голове столько знаний… А, всё равно, — глупенький. Любовь — это не долг, не обязанность. Она или есть, или нет. И никто тут не виноват… Это я и хотел тебе сказать.
Дани кажется, что Эстэли прощается с ним, что он сейчас исчезнет, пропадет… Дани хочет удержать его.
— Останься со мной, Эстэли, — просит он. Он никогда и никого, и ни о чем так не просил. — Останься, не бросай меня!
Глаза Эстэли так знакомо наполняются слезами… Слезами, которые когда-то раздражали… А потом — забавляли… А позже — умиляли, выглядели трогательно… Но чаще — оставались незамеченными. Тому, что привычно, не знаешь истинной цены…