— Ага. А ещё?
— Ещё? — Таможенник прислонил стоеросовую дубинку к парапету и всмотрелся. — Мать честная! — тихонько охнул он. — Хмунька! Беги-ка ты скорее за Румпелем. И мигом: одна нога здесь, другая — в при-вратной башне. Давай, пошевеливайся — мне вовсе неохота провести остаток дней, глотая комаров в болоте.
Лодки между тем повернули, явно нацеливаясь в узкий канал ворот.
Начальник смены прочистил горло. Больше всего ему сейчас хотелось оказаться как можно дальше отсюда. Однако именно он обязан был завернуть назад ведьму. В том, что это ведьма, таможенник нисколько не сомневался: никем другим сидящая на носу лодки особа быть не могла. Адептов «тёмных искусств» в Вавилоне не жаловали, несмотря на то, что спрос на такого рода услуги сохранялся всегда.
«Ну почему именно в мою смену?» — горестно воззвал к предкам начальник смены, одновременно пытаясь придать своему лицу предписанную уставом твёрдость.
Лодки, постепенно снижая скорость, подходили к перегораживающей канал цепи. Гребцы ловко притормаживали вёслами.
«Ещё и воины кипадачи! Только этого мне не хватало для полного счастья!»
— По какому делу пожаловали в славный Бэби-лон? — стараясь, чтобы голос звучал сурово, вопросил он, благоразумно опустив, однако, привычное «презренные куки».
— Поличному, — Перегнида сплюнула за борт. — И почём нынче благосклонность таможни?
Это уже была наглость. Таможенник побагровел. Никто не смел так разговаривать с должностным лицом при исполнении им служебных обязанностей!
— Десять монет с носа! — завышая пошлину за въезд в десять раз вместо обычных двух-трех, начальник смены, конечно же, не рассчитывал на то, что деньги, как по волшебству, появятся в руках отвратительной старухи — скорее, он хотел потянуть время.
«Где только предки носят Хмуньку и этого пьяницу Румпеля?»
Ведьма засунула руку глубоко под свои лохмотья — таможенники скривились — и извлекла горсть подозрительно новых и блестящих золотых монет. Караульные невольно попятились — по правилам, золото надлежало пробовать на зубок. Но стоило только подумать, откуда его достали…
Стараясь делать всё как можно более неторопливо, начальник смены протянул руку. Он думал, что ведьма просто ссыплет в его ладонь монеты, однако та проворно схватила её и накрыла своей, проведя по всей длине отвратительно влажными пальцами. Таможенник выдернул руку и отшатнулся, едва не заорав от омерзения. Золото нагло сверкало в лучах солнца. В пересчёте на медь здесь было ровно столько, сколько он запросил. Причём без сдачи. Уверившись, что с золотом нечисто, начальник смены облегчённо вздохнул. Теперь у него был законный повод не пускать в город странную компанию. И ещё…
— В таком виде в Бэбилон нельзя, — он небрежно кивнул на голые фигуры гребцов. — Пусть оденутся.
Один из кипадачи произнёс длинную и замысловатую фразу, смысл которой сводился к отношению истинных воинов к вавилонским обычаям и правилам. Почувствовав себя несколько увереннее, таможенник кивком подозвал своих. Те неохотно подошли поближе. Презрительно скривив губы, сухопарый кипадачи рассматривал их заплывшие жирком тела.
— А если они оденутся, вы нас пропустите? И не будете больше чинить препятствий? — вкрадчиво спросила Перегнида.
Начальник смены замешкался, но тут за его спиной громко и весело ответили:
— Ещё как будем!
С облегчением посторонившись, начальник смены пропустил вперёд Румпеля. Невысокий сухонький волшебник, как всегда, несмотря на жару, носил длинный, до пят, шерстяной плащ с капюшоном, из-под которого торчал только невероятной длины нос, по-видимому, и ставший причиной его прозвища.
Несмотря на то что толку от волшебника на таможне по большей части не было, стражники относились к нему добродушно. Румпель охотно бегал за пивом (не забывая, конечно, выговорить себе бутылку-другую) и отличался лёгким и незлобивым характером. При всём этом он был на удивление неплохим волшебником, в чём начальник смены имел как-то раз возможность убедиться.
— Ну что тут у нас? — бодро вопросил между тем Румпель, быстро поводя носом из стороны в сторону, словно принюхиваясь к сидящим в лодках.
Начальник смены протянул ему золото.
— Ага, фальсификация денежных средств; так, хорошо… Нарушение приличий… — Он ещё раз окинул взглядом кипадачи.
Внезапно на плечо ведьме вскочил чёрный кот и, выгнув спину, зашипел на Румпеля.
— И провоз диких животных в городскую черту.
Кот опять зашипел.
— Опасных диких животных, — довольно поправился Румпель. — Может быть, даже бешеных.
Ведьму затрясло. Неимоверным усилием воли подавив ярость, она улыбнулась:
— Может быть, есть какой-то способ уладить наши недоразумения, коллега?
— Ну разумеется! Разумеется, есть, — обрадовался Румпель. — Вы сейчас аккуратно дадите задний ход — развернуться в таком узком месте непросто, я полагаю, — и на полной скорости удалитесь туда, откуда прибыли. Это будет самым лучшим решением проблемы, коллега.
Перегнида помолчала. Таможенники покрепче перехватили свои дубинки. «Сейчас начнётся потасовка, — тоскливо подумал начальник смены. — Остаётся лишь надеяться, что Румпель сумеет одолеть эту крокозябру. Нам и с кипадачи будет столько возни — мало не покажется. Они хоть и презренные куки, но копьями так владеют — упаси нас духи предков». Ведьма и впрямь некоторое время обдумывала этот вариант. Её нрав повелевал ей немедленно вступить в схватку. «Никому ничего не прощать и бить первой» — это правило давно стало второй натурой Перегниды. И не будь здесь этого мерзкого старикашки, она бы, наверное, так и поступила. Тренированные кипадачи с её поддержкой смели бы разжиревшую таможню моментально — никто не успел бы даже позвать на помощь. Она не сомневалась в своей способности справиться и с этим длинноносым уродцем. Однако магический поединок непременно привлёк бы внимание других городских волшебников — это вам не Лес, где за десятки миль вокруг нет ни единой души, способной засечь затухающие гармоники боевых заклятий. Вполне вероятно, они успели бы пробиться в город и смешаться с толпой; но тогда за ними неминуемо началась бы охота.
В это время из-за угла показался небольшой отряд стражи, скорым шагом устремившийся к воротам. Кто-то из таможенников догадался вызвать подкрепление. Кипадачи стали приподниматься, взглядами меряя расстояние до врага. И тогда Перегнида приняла решение.
— Хорошо, мы уходим, — сказала она, пристально глядя в глаза начальнику смены. — Надеюсь, мы ещё встретимся — в другое время и при других обстоятельствах, Ваша Неподкупность.
Таможенник поёжился.
— Это вряд ли, — презрительно буркнул Румпель. Повернувшись, он внезапно резко дунул на горсть золотых монеток, которые тот всё ещё держал в руке. Словно облачко пыли слетело с золота, моментально растаяв в воздухе. И монеты стали тем, чем и были с самого начала — позеленевшими, изъеденными коррозией медяками.
— Полагаю, это ваше, — с издевательской вежливостью усмехнулся Румпель.
Начальник смены швырнул деньги в лодку. Ведьма ловко сдёрнула с головы шляпу и пришпиленный к ней парик, ловя их на лету. При виде голого черепа, изборождённого синевато-багровыми шрамами, таможенники побледнели. Один, особо впечатлительный, схватился за рот, с трудом сдерживая рвотный позыв.
— Давайте назад, — буркнула Перегнида.
Йоо хотел было что-то ей возразить, но, встретившись с ведьмой глазами, счёл за лучшее не делать этого и усиленно заработал веслом, подавая пример остальным. Лодки, царапая борта о стены канала, стали неловко выбираться обратно на простор Камелеопарда. Буксируемая ступа теперь сильно мешала, и гребцам приходилось подталкивать её вёслами.
— Выпьем по маленькой? — как ни в чём не бывало предложил Румпель.
Таможенники перевели дух и одобрительно зашумели, наперебой предлагая угостить волшебника. Их начальник не сказал ни слова против — он и сам был не прочь промочить горло после такого приключения.
— И что? — угрюмо спросил Эрей, когда лодки отошли на некоторое расстояние от города. — Как нам теперь туда попасть?