- Ведь Церковью принято считать поклонение, не так ли? – словно не заметив замешательства собеседника, продолжил экзарх. – Наши далекие предки возносили почести неким сущностям, богам. Они верили в то, что боги их оберегают. Как не парадоксально, от этого заблуждения нас избавила магия. Первые маги доказали, что мы сами в силах творить реальность вокруг нас. Но те, кому досталась возможность менять сущность мироздания вокруг себя, быстро свернули с пути величия, упиваясь властью и безнаказанностью. Появились те, кто был недоволен таким положением дел. Эти люди встали у истоков организации, которую сейчас мы называем Церковью Белого огня.
Савасс по-прежнему не понимал, к чему клонит Четвертый.
- Почему мы назвались именно Церковью, архонт? Какому же богу мы поклоняемся? – экзарх остановился. Несмотря на то, что верхнюю часть лица Четвертого скрывала маска, архонт был готов поклясться, что экзарх смотрел на него в упор.
- Мы не поклоняемся никому, - выдержав взгляд, быстро ответил Савасс. – Наш долг – управлять и вести людей в это тяжелое время. Мы – пастыри.
- Верно, так говорят сейчас в школах, - кивнул Четвертый. - Но что кроется за этими словами? Что это значит – быть пастырем?
В ответ экзарх не услышал ничего.
- Я чувствую, что твоя вера сильна, но ты бродишь во мраке, среди холодных камней и глубоких озер. Благодарю за службу. Фалленвенский вопрос мы рассмотрим на следующем собрании Совета.
Экзарх развернулся и зашуршал мантией в сторону Зала Света, где обычно экзархи проводят свой Совет. Слегка поклонившись, архонт зашагал обратно – к вычурной лестнице, ведущей на ярус ниже. Даже будучи одолеваемым собственными мыслями, архонт не смог удержаться от соблазна снова посмотреть в широкое окно яруса – отсюда открывался великолепный вид на весь соборный квартал. С такой высоты люди внизу напоминали суетливых муравьев. Выдолбленные прямо в камне дома и дворцы поражали воображение. Архитектура дварфов разительно отличалась от людской, насколько и сам дварф не был похож на человека. Строгие линии, прямые контуры, практически полное неприятие каких-либо плавных или изогнутых форм. Тем не менее, это не лишало строения грации, но в отличие от тех же гоблинских построек, в каждой линии чувствовалась мрачная мощь. Столетиями маги прятали от людей чудеса этого города, описывая их в многочисленных опусах, но передать все величие Хорнхолла на пергаменте было невозможно.
Стоило поднять глаза, как у Савасса в очередной раз перехватило дыхание от восхищения – здесь дварфийские архитекторы превзошли сами себя. Прямо в своде они выдолбили углубление, которое заполнили искрящимся самоцветами. Этот огромный овал полностью заполнял собой свод пещеры, напоминая переливающуюся всеми возможными цветами звезду. Вместе с тем, импровизированное солнце давало достаточное количество света и тепла. Здесь все время был день. До катаклизма десятки магов сломали голову об эту загадку – что именно позволяло овалу гореть изнутри и давать столько тепла? Ответа не нашла и Церковь, пришедшая сюда после катаклизма.
Савасс уже пересекал соборную площадь, или, как ее иногда называли, Парад Фонтанов. Перед Собором, служившим ранее крепостью для дварфийских правителей, архитекторы посоревновались в искусстве создания фонтанов. Они не изменили своим правилам и здесь – каждая скульптура была проста, строга, но при этом величественна и источала собой первобытную силу. В свете Ока, как здесь называли заполненный самоцветами овал, вода играла и переливалась отблесками разных цветов. Зрелище было поистине великолепным.
Квартал представлял собой соединенные друг с другом широкими проспектами прямоугольные площади, на каждой из которых высились статуи правителей дварфов. К площадям примыкали наиболее важные административные сооружения. Из любой точки квартала можно было увидеть сам Собор, просто подняв взгляд – он был частью гигантской стены пещеры, прямо в ней древние строители высекли здание. Ярусы Собора поднимались чуть ли не до самого свода – выше только сияло Око.
Пройдя между колонн, архонт углубился в дворец, служивший Церкви как штаб внешней разведки. Верхние этажи занимали палаты и кабинеты архонтов, а внизу серафимы и летописцы разбирали донесения со всего материка.
Машинально кивая приветствующим его проходящим мимо серафимам и стражам, Савасс поднялся по ступеням и направился в свой кабинет. Его уже ждали.
- Архонт, - поклонился вошедшему Савассу серафим. – Что сказал Четвертый?
- Ничего конкретного. На первый взгляд, его вообще не побеспокоило твое донесение.