Я прикусила нижнюю губу и ждала. Энжел видимо понял, что я сегодня не очень-то расположена шутить, и достал из кармана джинсов небольшое круглое зеркало с ручкой.
— Чтобы ты там не увидела и не подумала, — Энжел протянул мне зеркало, но пока не отдавал. — Для меня ты самая красивая и необыкновенная девушка в мире.
— Насчет индивидуальной внешности я не сомневаюсь, — я недобро усмехнулась и буквально вырвала зеркало из руки Мракборна.
Мне стало страшно. Интересно, а как Маиса первый раз смотрела на себя в зеркало после перевоплощения, ей наверняка тоже было жутко. Я осторожно начала подносить вещь к лицу и … на меня смотрела девушка с бледной кожей и неестественно яркими васильковыми глазами. Клыки не было видно, и я даже рот открыла и провела по ним кончиком языка. Но как только я начала осматривать свои волосы, зеркало выпало у меня из рук и разбилось. Я села на пол и попыталась заглушить рыдания. Мне было стыдно перед Энжелом за такую слабость, но он, кажется, все понял. Мракборн присел рядом и нежно обнял меня.
— Не расстраивайся, мне оказывается очень нравятся пепельные блондинки, я от них просто безума, — он поцеловал меня в макушку, а потом убрав с лица занавесу из белых волос стал губами собирать с моего лица слезы.
Белые волосы…Я терпеть не могла девушек, которые явно не понимали разницу между хорошо покрашенной и перекрашенной блондинкой. Но мои некромантические гены или как это называется зашли куда дальше. Бледная кожа, хотя и темнее чем у Маисы, но волосы…У меня от рождения были красивые светлые волосы «цвета утренней зари», а теперь их можно было окрестить как «на моей голове застыли гималайские сугробы».
— Я перекрашусь, — рыдая, прошептала я.
— Лекс, у тебя играют гормоны, — рассмеялся Энжел, — ты даже не понимаешь, насколько красива. Вот если бы ты потемнела, то это была бы уже проблема, хотя я ничего против брюнеток не имею.
— Бабник, — процедила я со злостью, и Энжел повторно засмеялся.
Ну знает он, что лучший способ не дать впасть мне в депрессивное состояние это разозлить. Теперь я собрала все свои эмоции в кулак и заперла их глубоко внутри.
— Нам уже пора. А я что в одном плаще пойду?
— Ты совсем меня не ценишь, — погрозил мне пальцем Мракборн.
Он подошел к платяному шкафу, и я увидела, что на пяти полочках лежат аккуратные стопки одежды, а рядом на вешалках висят …платья.
— Откуда они? — спросила я, указывая на самые сомнительные по необходимости наряды.
— Из Гренделя. Просто хотел сделать тебе приятное. Никогда не знаешь, когда понадобится красивое платье.
— Ты наверно и смокинг себе купил, — подколола я.
— Ну в общем да, — Энжел немного смутился. Он достал из шкафа синие джинсы и синий свитер с воротом, подал мне их, плюс, конечно же, нижнее белье.
Я придирчиво осмотрела одежду и должна была признаться себе, что с молодым человеком мне и впрямь повезло.
— Ну как? — после трех минут ожидания за дверью избушки Энжел теперь стоял у выхода и ждал моего приговора.
— Пять из пяти, — улыбнулась я. — Но если честно мне совсем не холодно. Я чувствую себе так, что спокойно могу ходить нагишом.
— Ну уж нет, — сладко пропел Мракборн приближаясь ко мне походкой пантеры, — такую красотку сцапает любой мало-мальски нормальный парень и мне естественно придется его убить.
— Какие мы ревнивые, однако, — я начала ему подыгрывать, — но ведь надо делиться счастьем с людьми!
— И не подумаю, — прошептал он и, взяв в свои руки мое лицо, начал медленно приближать его к себе.
Я осторожно остановила его порыв. Глаза цвета охры погрустнели, но потом стали серьезными.
— Ты права, мы отвлеклись. В конце концов, это твои друзья и мне нужно помочь им.
— Энжел мне просто нужно сосредоточиться. Я еще не пробовала своих сил после перерождения. Я боюсь, что потеряю контроль или растеряюсь.
— У тебя все получиться. Я буду тебя страховать.
— Тогда пошли.
Я надела мантию и встала посредине комнаты. Энжел рассмеялся и провел рукой по своему лицу. Через секунду передо мной стоял дряхлый старикашка с шатающимися передними зубами и шрамом, пересекающим нос до подбородка. Он надел плащ и сгорбился.
— Красавец, — хихикнула я.
— Стараюсь, стараюсь, — прокряхтел он.