Над искусственными городскими озёрами зависали яйцеподобные метало-каменные сооружения с окнами и дверьми, выходившими наверху на тропинки, которые переплетались в ещё один воздушный город, по которому ездили поезда и пролетали машины. Что-то похожее на метро, только не вызывающее клаустрофобию. Несмотря на то, что сейчас была ночь, никто никуда не торопился.
Бродя по улицам, Рик обратил внимание, что место, по которому он сейчас шёл, был не самой низшей точкой города: он встретился с каменной полукруглой лестницей, которая вела вниз к фонтану. Спустившись вниз, он остановился около бронзовой женщины, держащей вазу, из которой струйкой вытекала вода и с яркими подсвеченными плесками приземлялась на каменную опору под ней, и протекая через трещины искусственных скал, собиралась и возвращалась обратно в вазу.
На протяжении всей прогулки можно было почувствовать запах ночной свежести, но около воды она ощущалась более утончённо. Только через брызги до носа Рика пробился знакомый запах.
Это был Уилл – точнее то, что он поглотил около часа назад. Запах выпитой им крови вёл в ближайший лесок, напоминающий местный парк. Недолго думая, Рик направился туда.
Каменная тропинка вела между дубами и узорчатыми железными лавками под ними. Намеренно сделанные тусклыми фонари освещали тропу. Как и светлячки, спокойно пролетающие между ними и никак не реагирующие на свет.
Нежеланными гостями в парке были комары, которые кололи своими хоботками кожу вампиров, воруя их кровавое богатство.
С каждым шагом запах Уилльяма становился всё сильнее, и вот пройдя около четырёхсот метров, он увидел его сидящего на лавке. Он смотрел перед собой и не реагировал на его приближение.
Рик подошёл, сел рядом с ним на свободное место и по примеру своего соседа молча наблюдал за ночной тишью и периодическим стрекотанием цикад. Мимо них прошла влюблённая пара.
– Я никогда не думал, что использую свои способности, – Рик повернулся к нему, не понимая о чём он, – Я никогда не думал, что буду кого-то обращать. – Знай я тогда, сколько проблем этот парень будет приносить, я бы подумал об этом.
Он опустил взгляд на свою до сих пор недопитую кровавую упаковку.
– То есть, ты никого больше в жизни не обращал?
– Вообще-то очень многие перестали это делать после того как увидели, к чему приводят такие действия. Сейчас же этим занимаются только поставленные на эту должность лица. Но у меня же отпало всякое желание превращать кого-либо в такого как я.
– И давно?
– Скоро. Сразу после моего обращения. Не хотел бы жаловаться как девчонка, но когда у тебя никто не спрашивает о том, хочешь ли ты всю жизнь провести в вечных сплетениях между такими же вечными и бесцельно бродить по миру, отпадает всякое желание давать кому-то такую же судьбу.
Рик, нахмурившись, отвёл взгляд в сторону.
– Значит Дамира ты таким образом хотел наказать?
Уилл усмехнулся, и находясь одной ногой в своих воспоминаниях, ответил:
– Хотел бы я сказать, что он заслужил это своим невероятным умением убеждать, но нет. Он просто оказался не в том месте не в то время и стал свидетелем того, чего не должен был.
Рик скорчил недовольную гримасу.
– Только не говори мне, что шантаж – это и есть причина вашей дружбы…
– Если бы… – протянул Уилл, – Будь это шантаж, то секрет за столько времени жизни уже давно бы утратил свою актуальность и с так называемой «дружбой» можно было покончить.
Уилл неудобно промялся в пояснице:
– Тут скорее доверительный жест с обеих сторон, которого скорее всего бы не было если бы он не увидел меня с моей новой экстравагантной внешностью.
– А в этом есть что-то плохое? – недоумевал Рик, – Всмысле, мне то это непривычно, но вам… Ну умеешь ты менять пол по щучьему велению, неужели это само по себе кому-то не нравится в кругах того, кто умеет это делать?
– Ни то чтобы это многие умеют… Если точнее вообще никто не умеет. Кроме меня.
Мысли о странной одиночной способности были оттеснены внезапной догадкой о том, что в их маленькой компании всё это время был отнюдь не единственный дефектный вампир.
– Это была самая большая неприятность, в которую он меня окунул с головой. Да и уже не в первый раз он просит о вещах, долг которых обещает вернуть в качестве нормального обращения к таким как ты и я, которого скорее всего может и не быть вовсе.