– Я думаю, у них просто не оставалось выбора, кроме как взять его к себе в разработчики антидота, – усмехнулся янтарноглазый, – Он же по сути и создал эту проблему, а потом тот психованный змеёныш её усовершенствовал. Кому ещё, если не знатоку дефектной крови с этим работать? Но после того, как на Европу ядовитые пары обрушились проливным дождём, на него все взглянули с уважением, даже после всех обвинений в похищении его собственного эксперимента, – он посмотрел на роняющего на пол крошки ахура, – Но я слышал, что твоим досталось больше всего.
– О, на каких я только работах не бывал за те месяцы… Когда дошли новости, что был заражён юг Европы, начали собирать элиту со всех концов Земли. Мне посчастливилось не попасть на охрану границ этих территорий – все заражённые кидались на охранников и так распространяли болезнь дальше. До этого я психованных зомби-вампиро-французов только в кино видел, и мне повезло, что так и не довелось с ними встретится, – он отхлебнул кофе, – Зато мне повезло очутится в более профессионально подготовленной группе зачистки на границах Болгарии. Тогда как раз аэропорты, поезда и весь транспорт остановили, и нелегалы лезли со всех щелей. Пришлось стрелять во всё, что движется. Украина, Венгрия, Австрия – вообщем, это были доооолгие два месяца зачистки…
Мда… – протянул угловатый абром, – Давненько мы с вами не болтали…
– А потом было самое скучное – правительство решило, что дроидов явно недостаточно в качестве сфер обслуги по чистке воздуха, растений и поимке животных, так что нас вместе с ассамами нарядили в костюмы и отправили улавливать с помощью этих дебильных радиационных пультиков любой геновсплеск и расстреливать остатки спятивших европейцев.
– По моему лицу не видно, но я тебе сейчас совсем не завидую.
– А ещё было самое тупое: когда немцы узнали, что болезнь, которая к ним прицепилась, может помимо них самих убивать ещё и вампиров, они решили, так сказать, нанести предсмертный сокрушительный удар по нашему населению.
– И как?
– Ну… Будучи с последним «свободным» выводком человечества, с ними было решено не церемонится и расстрелять всех, кто подходил к границе. Потом территория Германии была тщательно проверена на наличие чего-то подвижного. Кажется, мы их стёрли с лица Земли.
– До сих пор не вериться, что этот цирк уродов наконец подошёл к концу!
– Кстати о выводке человечества, – подключился к разговору родеа, – Я слышал, что плантациям Швеции тоже не поздоровилось.
– Не только Швеции, но и Финляндии, и Польши тоже. Последнюю так вообще начисто снесло и убило всех людей, которые находились внутри. Нас отправили на эвакуацию двух вторых, чтобы успеть перевести людей по воздуху через Атлантику в штаты, пока суд да дело.
– Ну суд да дело будет идти довольно долго: Европа отныне – прокажённая земля ещё на долгие годы вперёд.
– Я слышал о суде. – сказал родеа, – Но как я сказал, до меня доходила только часть информации об этой удивительной троице. И теперь, когда одна пятая населения планеты мертва, а вирус наконец изведён, вроде как… что же стало с Дамиром?
– Его казнили.
Все замолчали. Только через минуту последовало призрачное утверждение:
– Ну конечно же… И когда?
– Через два месяца после окончательной очистки, – ответил абром.
– Я никогда не был на судах за все годы своей жизни, – вдруг сказал эстет, на что угловатый только усмехнулся.
– Ты всегда был тихоней – ты б не нагрешил, даже если бы очень захотел.
– А по-моему, суды скучные и однообразные, особенно если они предсмертные: сперва зачитывают твои достижения, а потом на стул.
– Ну тут ты прав, – подчеркнул абром, – Этот раз не стал исключением. Конечно его работы оценили по достоинству, потому что так уж у нас принято – сперва сделать вид, что не плевать, а потом вынуть только всё самое полезное для них, и закрыть в долгий ящик до востребования, которое возможно никогда не наступит, – чайная ложка начала громко стучаться о нутро кружки, -Пусть это лицемерно, но этот концентрат по задержке кровяных клеток в организме действительно классная штука.
– Он его на досуге придумал что ли? – спросил родеа.
– Вот этого я вам не скажу. Он его из чистых побуждений для своего дефектного эксперимента придумал. Чтобы ему было легче жить среди нас.