У инквизитора рыжие волосы и пухлощекое, совсем еще детское лицо. Он щурит злые зеленые глаза, сжимает ладонью амулет, мерцающий хищным алым цветом, и что-то отрывисто произносит, от чего Ми Джа начинает задыхаться и кашлять кровью...
Нет... прекрати... не надо, Лис... НЕТ!!!
Черная каменная глыба выныривает словно из ниоткуда. В последний момент распрямляю крылья, едва не ломая их о толщею воздуха. Кончик правого крыла чиркает по скале, сдираясь до кости.
Страха нет. Лишь холодная, как гранит, мысль: «Не сейчас. Еще не время, дракон».
Мысленная связь обрушивается на сознание ледяным водопадом.
- Ра Джа Лу! - голос собеседника дрожит от ярости. - Зачем ты отозвал нас? Ведь мы почти победили! Мы могли развеять по ветру прах этих жалких насекомых!
Давлю тяжелый вздох. Мой брат Дан Рам горяч и несдержан, как молодой вулкан. И так же безрассуден.
- Мои приказы не обсуждаются.
- Твои приказы глупы! Так мы никогда не выиграем войну! - я вижу цвет его гнева. Он как раскаленная медь.
- Ты, кажется, забыл, с кем говоришь? - опускаю голос до самых низких рычащих нот. - Или хочешь, чтобы я вырвал твой грязный язык, желторотая ящерица?
Дан Рам напуган. Я слышу это по неровному биению его сердца.
- Прости за дерзость, брат. Горечь позорного бегства отравляет разум...
- Довольно! - я больше не сдерживаюсь, вкладываю в рев всю свою ярость. - На рассвете я соберу совет, где сможет выступить каждый недовольный... Если посмеет. А теперь прочь из моей головы!
Ветер усиливается. Прислушиваюсь к внутренним ощущениям и выравниваю направление, устремляясь на север. Я даже немного благодарен Дан Раму - гнев вытеснил боль, пусть это всего лишь временная отсрочка пытки.
Дан Рам спешит убраться, и последнее, что я слышу - его смиренный, затихающий голос:
- Слушаюсь, Первородный.
***
Как давно я здесь? Неделю, месяц, год? Я потерялась во времени, как подопытная мышь в пластмассовом лабиринте. Если бы вечность можно было измерить, то она бы с лихвой уместилась в этой тесной камере, пять на пять метров. Здесь было сыро, из отхожего места в углу отвратительно несло, все «богатое» убранство заключалось в ворохе прелой соломы, кишащей насекомыми. А еще здесь непрестанно царила темень, за редким исключением, когда узкая заслонка в нижней части окованной железом двери приоткрывалась, впуская тусклый факельный свет и миску с едой. Преимущественно это была прогорклая каша и сухари; изредка меня баловали сыром или парой тонких ломтиков мяса.
Я съедала все, что приносили, хотя в первое время желудок отчаянно выворачивало. Ноги до самой промежности были покрыты укусами клопов. Волосы сильно отрасли и сальными прядями закрывали лицо, голова все время чесалась и наверняка служила прекрасным рассадником для вшей. Не знаю, как я выглядела теперь - думаю, ужасно: бледная, исхудавшая, с полуослепшими от вечной темноты глазами.
В первое время я ходила по камере как тигр в клетке. Меня изматывал страх и полная неизвестность в отношении будущего. Зная жестокие методы Инквизиции, я не ждала ничего хорошего и точно знала: пытки меня сломят. Я не воин, ни какой-нибудь японский самурай - всего лишь испуганная девчонка. Не раз и не два меня посещали мысли о самоубийстве, и, кто знает, найди я хоть какой-нибудь острый предмет - возможно, моя история бесславно завершилась бы прямо здесь, на холодном каменном полу.
Но время шло - никто не спешил приходить с железными клещами и огнем. Я стала меньше двигаться и все больше времени проводила, сидя на соломе со скрещенными в позе лотоса ногами, уставившись в непроглядную тьму.
Меня терзало чувство вины за раненных и убитых драконов. Да, это случилось в пылу битвы, и я защищала не только свою жизнь... но, так или иначе, отныне на мне горело клеймо убийцы. Порой казалось, что ладони покрывает липкая кровавая пленка, в отчаянном исступлении я терла их об одежду - тщетно...
Я думала о доме. О родителях и оставленных на Земле друзьях. Впервые за все эти годы я думала о них так много. Странно... несмотря на все случившиеся со мной несчастья, я совсем не жалела о том, что попала в этот мир. Между глупым, эгоистичным ребенком, принесенным одним небезызвестным драконом в свой замок, и человеком, находящимся сейчас здесь, лежала целая пропасть. Я изменилась. Может быть, не стала умнее или добрее, не совершила великих поступков, которыми могла бы гордиться, но теперь во мне не было пустоты. За несколько последних лет я пережила столько, сколько не смогла бы за всю свою сытую и заранее спланированную жизнь на Земле; встретила людей, ради которых, не дрогнув, пожертвовала бы жизнью... Теперь я чувствовала себя завершенной, будто картина, в уголке которой забывчивый творец, спохватившись, поставил подпись. И от этого становилось немного легче.