И действительно, в тот вечер двоюродная сестра на порог не пустила Раису Быкову — «старую воровку». Бывалая зэчка давным-давно усвоила, что движение можно начинать с любой точки в пространстве. И времени. Но лучше с привокзальной площади, неподалеку от туалета и зала ожидания. Чтоб случайно не окоченеть. И тут к ней подошел крепкий мужчина средних лет с щербатым оскалом. Показал из кармана горлышко водочной бутылки.
— Пойдем ко мне — я один живу. Приберешься, обед сготовишь…
Быкова поднялась на крыльцо, оглянулась: пригородный поселок с трех сторон окружал лес.
Когда старшую дочь Верхоланцева привезли в город, она осмотрела квартиру и выяснила, что пропала цигейковая шуба и две куртки.
— А вот и мотив, Сашенька, — обрадовался Рощин.
— Для тридцати четырех ударов топором?
Следующие десять дней группа моталась по тайным ночлежкам бичей, бомжей, бродяг. Но допросы, обыски, откатывания на дактокарты результатов не дали.
— Плохо работаешь, следак, — подытожил результаты совещания прокурор города.
Кто-то из сержантов рассказывал коллегам, как одна толстая татарка двумя профессиональными джолтами положила на привокзальный асфальт двух своих собеседников. А в это время героиню — татарку Альфию Баранову — как раз проводили по коридору райотдела.
— Вера, это же твоя шуба! — Надежда Верхоланцева, проходившая с дочерью по коридору, вцепилась в Альфию. — Отдай шубу!
— Не гунди, тварь! — с ходу развернулась татарка.
Но было поздно — взятая Рощиным в оборот, она созналась, что украла шубу у бича по имени Олег Расторгуев. Вскоре тот был доставлен в РОВД. А через час нашли Галю Парамонову, которой Раиса Быкова подарила куртку как товарке — с плеча, правда, чужого и мертвого. А Расторгуеву шубу продала, чтоб не подохнуть с голоду трезвой — и такая печаль бывает. Раю нашли уже в полночь, спящей на полу, у батареи, в зале ожидания.
Александр Васильевич устало выслушал версию о том, как один мужик предложил Раисе Быковой продать кому-нибудь две куртки и шубу за комиссионные, но сам тут же пропал. Он выслушал и даже попытался провести разъяснительно-профилактическую беседу о необходимости дать правдивые показания, а потом кивнул Рощину в сторону тумбочки. Откуда сразу появилась бутылка водки, приготовленная заранее. Правда, початая Рощиным.
— Выпей, Рая, с устатку, — предложил опер с откровенной доброжелательностью человека, отведавшего зелья раньше других. Женщина вздрогнула от предчувствия тепла, которого всегда так не хватало…
— А ладно, пиши, пиши, ментяра, — махнула она рукой и медленно замахнула полный стакан суррогата радости, — расскажу, как было…
«За стакан убила, за стакан призналась, — думал Александр, возвращаясь в служебной машине домой. — Утверждает, что Верхоланцев пытался стащить с неё одежду. Трудно поверить в непорочность бывалой зэчки и в такую силу: дескать, вырвалась и убежала обратно, на кухню».
Доставленная к месту преступления, Раиса Быкова показала, как схватила топор, стоявший в углу, и в горячке нанесла первый удар Верхоланцеву, ввалившемуся следом. Как наносила остальные. И макет топора бросила точно туда, где нашли настоящий. Но как она вырвалась из рук мужика, который, похоже, косяки на плечах выносил?
— Он что-то сказал тебе! — осенило Александра.
Раиса Быкова подняла на него свои маленькие глаза, неожиданно дрогнувшие, будто чуткая озерная гладь от ветра.
— Да, он ударил меня по скуле… и сказал: «Умри, овца ебаная!»
На полатях, где хранился лук, Григорий Рощин обнаружил окровавленную кофту Быковой. Конечно, «словом можно убить», а за слово — тем более. Но не также…
— И все же, за что ты его так? — еще раз попытался Бобров.
— А за всю парашу!.. — ответила она молодому следователю.
После убийства, когда Раиса поняла, что все равно пропадать, схватила подходящие для продажи вещи и кинулась к двери, но та оказалась закрытой изнутри на ключ.
«Так тебе и надо, гадина!» — пнула она ногой труп и выбила раму окна.