К месту операции подошли две колонны — 1-й тактической группировки (ТГ-1) и спецназа. Со стороны Урус-Мартана и Валерика. Кто забыл «Валерик» Лермонтова? Напомним: «Раз — это было под Гихами — мы проходили темный лес; огнем дыша, пылал над нами лазурно-яркий свод небес». Уже тогда, 156 лет назад, война с Ичкерией выглядела историей: «Как при Ермолове ходили в Чечню…»
Ничего, Русь триста лет была под татаро-монгольским игом, но освободилась.
Наступило 9 июля. Бой начался в центре Гехи, у дома Доки Махаева. Погиб подполковник Дорофеев и несколько спецназовцев. От офицера осталась одна рука и горстка пепла.
«Ура!» — и смолкло. — «Вон кинжалы! В приклады!» — и пошла резня».
Откуда такая непримиримость? Помнится, в военной прокуратуре, что в аэропорту «Северный», я стал свидетелем одного случая. Туда зашел чеченец и стал буквально умолять, чтоб ему помогли: солдаты под командованием офицера по кличке «Грек» увели брата и угнали машину. Чем дело кончилось, я не знаю, но догадываюсь, поскольку через несколько дней мы с этим чеченцем встретились. Он узнал меня, подошел и тихо сказал: «Всех вас, собак, перестрелять надо!»
Подоспевший полк оперативного назначения никакой помощи оказать не смог, и войска из Гехи были отведены.
10 июля. Утром удалось договориться об обмене тел наших погибших на живых боевиков. Вернувшийся из Гехи разведчик привез останки и рассказал, что там находятся и женщины — все в «разгрузках», в магазинах, вооруженные до зубов. И даже дети — с гранатометами.
В этот день бой развязался уже у первого дома. И войска отошли, потеряв еще несколько человек и три БМП.
Мрачное утро, черное солнце. На управляемом фугасе подорвался БТР Николая Васильевича Скрипника, объезжавшего позиции. Генерал-майор, командовавший ТГ-1, погиб.
Мирным жителям было предложено покинуть Гехи.
А я вспомнил другое: когда группа сибирских СОБРовцев приехала в село Побединское и остановилась перед зданием местной администрации, автоматный огонь по ним был открыт с крыши средней школы. СОБРовцы развернулись и ответили — в результате, как объясняли бойцы, был убит 12-летний мальчик, труп которого привезли в прокуратуру. «Он напал на нас! — утверждали они, выворачивая карманы пацана. — Вот патроны, а вот автомат!» «Да вы что, — возмутился я, — хоть бы смазку со ствола стерли…»
Поэтому смею утверждать, что героев на Чеченской войне не было — ни с той, ни с этой стороны. А порядочные остаются такими везде.
Одна из засад в Гехи находилась за стенами сельской бани, перед окнами которой погиб не один российский военнослужащий. Старший лейтенант ВВ рассказывал мне позднее, как подростки подносили туда гранатометы.
«Стрелять по мальчикам? Ты возьмешь грех на душу? Я — точно нет», — закончил он. Все как у Лермонтова: «И слезы капали с ресниц, покрытых пылью…»
После того как исход мирных жителей был завершен, начался авианалет на село. Кроме обычных, пятисоткилограммовых, сбрасывались и бомбы, называющиеся вакуумными. После парашютного спуска такой штуки из баллонов начинает выходить газ, заполняющий пространство вокруг, особенно низкие места — подвалы, окопы. А затем происходит объемный взрыв. Парашют одной из таких бомб не раскрылся, и при ударе о землю она разломилась пополам. На следующий день я сфотографировал обе части. Дело в том, что 10 октября 1980 года в Женеве была принята «Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие».
Вечером, после налета, жители Гехи вернулись к своим домам. А на следующее утро снова начался исход.
Люди шли по дороге к блок-посту. И в это же время боевики Махаева двинулись на прорыв: впереди шла «Нива» и УАЗ, в котором был сам чеченский майор, за ними — автобус и медицинский УАЗ-фургон. Машины мчались по обочине дороги — вдоль колонны, сознательно подвергая стариков, женщин и детей смертельной опасности. Поскольку солдаты не могли не открыть огонь — из всех имевшихся в руках видов оружия.
Что и произошло. «Нива» взорвалась от детонации боеприпасов, находившихся в машине.