Кому-то надо возрождать разрушенное и поднимать новые здания.
Когда учился в Москве, часами ходил по тому центру столицы, где стояли старинные, полуразрушенные дома. Он испытывал радостное изумление от мысли, что по этим улицам ступала нога Пушкина.
А в центре Перми можно было увидеть кирпичное здание, которое, на взгляд, имело столетний возраст. Компания «ДАНАЯ» не стала сносить его — отреставрировала, сохранив стиль, как дань минувшему времени.
Сначала Алохин возрождает, что еще возможно, а потом уже строит новое здание.
Мать одна воспитывала троих детей. Старшая сестра Павла стала профессором, доктором медицинских наук. Он учился в политехническом и одновременно работал — то дворником, то сторожем, то истопником.
То в студенческом стройотряде, где по совместительству был казначеем. Однажды мастер обвинил его в краже общественных денег — публично, на собрании. Павлу трудно было выдержать такой удар — он упал. Точнее, он ушел в лес и лег на землю. Он лежал до тех пор, пока мастер и бойцы отряда не нашли его, пока не извинились: общественные деньги обнаружились.
Мать воспитывала дочерей и сына так, что даже чужую авторучку в голову не приходило взять, даже на время.
Павел упал, но поднялся. Еще тогда, когда занимался боксом, он был потрясен трагическим случаем: товарищу по рингу на соревнованиях в Киеве нанесли удар в сонную артерию. Без умысла. Подросток два дня пролежал в коматозном состоянии, а потом умер.
— Понимаете, человеку много лет надо заниматься боксом, колотить грушу, чтобы однажды нанести решающий удар и стать чемпионом мира. А другой может пропустить один прямой — в самом начале пути. И навсегда покинуть мать, отца, Землю, свое бесконечное будущее. Какой же уровень подготовки требуется человеку, чтобы ввязаться в рисковое, серьезное дело? Когда тебе каждый день говорят об одном и том же, когда ты сам начинаешь постоянно думать и работать в одном направлении, только тогда можно на что-то надеяться.
Чувствуется, что Павел Владимирович не раз думал о том, что говорит.
После получения диплома он два года преподавал в родном институте и все это время пытался вырваться в московскую аспирантуру. Но не было связей, поддержки. Тогда он сказал: «Не отпустите — уйду». Отпустили.
В жизни есть и должны быть люди, которые идут не в ногу, отрываются, сначала уходят в сторону, потом — в голову колонны.
«Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить, с нашим атаманом не приходится тужить», — напевает Алохин свою любимую казачью песню.
С атаманом!.. К тому времени, когда приходилось прыгать с балкона, к 12 годам, он уже прочитал «Живые и мертвые» Симонова, а также «Войну и мир» Толстого. Сегодня почти наизусть помнит «Тихий Дон» Шолохова — раз десять прошел его от корки до корки.
— Впервые прочитав этот роман, я, убежденный коммунист, не почувствовал никакого расположения к красным. Я понять не мог, в чем дело, но все симпатии были на стороне казаков. Поэтому особенно люблю первые два тома, где описывается казачья жизнь до революции. Когда еще не рубили друг друга шашками.
Любимый герой Павла — Григорий Мелехов — метался между красными и белыми. А сам Алохин двигался постепенно, шаг за шагом постигая суровую истину самостоятельно.
— Я не верю, что Мелехов вышел к красным, — он правильно прожил жизнь, ему не в чем каяться, — рассуждает Павел Владимирович. — Кстати, я не бедный человек, но к «новым русским» себя не отношу. «Новые» — это те, которые крутые, навороченные, отмороженные, — становятся посреди улицы и начинают курить, а ты должен объезжать их…
— Такие приезжали к вам?
— Они? Ко мне? Надеюсь, у них хватит ума не делать этого.
Не все фронтовики любят рассказывать о войне, а если делают это, то детские уши ничего не пропустят.
Дед рассказывал Павлу, как он в сорок третьем, будучи командиром полка, принимал участие в форсировании водной преграды, реки, в неудачном форсировании. Он, видимо, шел впереди, если раненный остался на том берегу, когда наши отступили. Двое суток, рискуя жизнью, его скрывала в погребе местная женщина, пока село не освободили.
Наша жизнь держится на таких людях, как эта женщина и этот офицер, а не на тех, которые курят на проезжей части.