— Здравствуй, Оксана Шамильевна, — легко выдавил я из груди — и содрогнулся собственной непритязательности. Ну и работа — с кем только не приходится общаться…
Мы поднялись на второй этаж: мягкая мебель, тонированное стекло, белая оргтехника. Передо мной сидел человек примерно тридцати пяти лет, с большой и голой головой, подвижными, скользящими глазами. Внешность бизнесмена вызывала симпатию — кроме одной детали, которую я уловил не сразу… Точнее, не сразу смог определить эту деталь осязаемым словом.
Мы сели в кресла, за длинный лакированный стол для оперативок, человек на пятнадцать-двадцать.
Я поставил на стол диктофон и спросил:
— Сколько у нас времени?
— Пятьдесят минут, — ответил он энергичным голосом, похожим на хруст свежей капусты.
«Какая точность!» — вспомнил я, что Паша только что опоздал на встречу с журналистом на пятнадцать минут.
Оксана Шамильевна поставила на стол чашки с напитком зеленоватого цвета. Я попробовал, но не смог определить сорт отравы и подумал, что в чашке какой-то уникальный чай, доставленный на Урал чартерным рейсом из района Золотого треугольника, где выращивается продукция, удовлетворяющая необычные, экзотические прихоти русских миллионеров. Вообще-то мне все равно, что Магадан, что Мадагаскар, но чай — святой напиток. А за такой чай принято в хороших домах душить веревкой в чулане. Или в люльке, чтоб никого не успели угостить, напоить или отравить.
— Ты что принесла такое? — возмутился, к моему удивлению, бизнесмен.
И я, конечно, обрадовался, что человек не извращенец какой-нибудь…
Мы начали разговор, который очень скоро стал душевным. Павел Владимирович рассказал мне, как в шестилетнем возрасте очнулся в коммунальной комнате один, после тяжелого гриппа, как увидел ведро апельсинов — и съел все, до самого последнего. Апельсины в доме были редкостью. Отец ушел, мать воспитывала троих детей одна. Потом я представил себе, как он стоит на коленках у ведра и торопится, с усилием сдирая желтую кожуру… Так вот запомнилось ему начало этой жизни, полной болезнетворных бактерий, смертельных опасностей и непобедимой жажды вечной жизни на планете Земля.
Я еще раз обрадовался: человек знает, что такое коммунальная квартира.
Мы проговорили полтора часа. Я, как опытный пиарщик, пропустил мимо ушей фразу олигарха: «Я, как и десятки других умных людей, считаю…»
После чего Павел Владимирович вышел проводить меня. В холле появилось несколько хорошо одетых в кожу парней — похоже, из охраны и шоферов. Они весело и преданно смотрели на своего хозяина, который стоял над ними в черном, как у бандита, костюме и черных блестящих туфлях.
Охранники хором начали рассказывать ему, что внизу, в гараже, как я понял, стоит автомобиль, капот и стекла которого покрыты губной помадой — от поцелуев, оставленных фанатками «Иванушек Интернэшнл», музыкального ансамбля, привезенного на этой машине из Кунгура, с концерта, видимо, организованного финансово-промышленной компанией «ДАНАЯ», президентом которой был Павел Владимирович Алохин. Бизнесмен повернулся ко мне — в глазах его сияло счастье, религиозное восхищение чудом.
— Павел Владимирович! Пойдемте смотреть!.. — начали звать его темпераментные водители — и вся компания устремилась по коридору вглубь офиса.
Ну, я подивился забавам олигарха — и пошел-поехал в свою коммунальную квартиру пахать и ваять биографический очерк о смелом интеллектуале, покорившем вершины бизнеса.
Потом я долго пытался ответить на вопрос: почему он так любит артистов, особенно эстрадных? И классических, впрочем… Ответ оказался не таким сложным.
Я вернулся домой, сел за стол и за двое суток написал очерк на целую полосу. В названии вспомнил любимый фильм Андрея Тарковского.
Напротив офицера сидел двадцатилетний парень — здоровый и красивый.
— Так ты хочешь служить в Афганистане? — произнес подполковник, разглядывая молодого человека.
Дед Павла по матери начал войну лейтенантом, а закончил генералом. Как Григорий Мелехов из «Тихого Дона». Дед по отцу, капитан, погиб в 1943 году.
И Павел решил поступать в воздушно-десантное училище. Но семейный совет, возглавляемый матерью, дочерью генерала — Петра Ивановича Зайцева, был суров и неумолим. Мама сказала: «Твой прыжок — моя похоронка».
Подполковник в военкомате попался толковый, похоже, повидал не только жизнь, но и смерть.
— Да, — ответил молодой человек.
Подполковник, надо думать, понял, кто перед ним сидит.
— Иди, продолжай учиться, — сказал он студенту Пермского политехнического института.
Павел Алохин, будущий президент финансово-промышленной компании «ДАНАЯ», выполнил приказ офицера и закончил строительный факультет на одни пятерки — с красным дипломом. Более того, он поступил в московскую аспирантуру и защитил диссертацию.
Вероятно, подполковник догадался тогда, что именно этому парню придется решать важнейшую задачу современности, связанную с безопасностью миллионов людей, когда взойдет пустынная звезда Чернобыля.
Он выполнил приказ подполковника в двадцать восемь лет. И вернулся в Пермь, чтобы преподавать студентам сопромат — теорию сопротивления материалов.
Потому что Павел хорошо знает суть предмета — сам постоянно сопротивляется посягательствам на свою личную независимость.
В десять лет он начал заниматься греко-римской борьбой, которая в то время называлась классической. Ползал на коленях в партере и учился правильно падать.
— Падать? Чтобы победить, нужно уметь проигрывать?
— Не проигрывать, а падать, — ответил Павел Владимирович на мой вопрос.
«И еще, наверное, хорошо прыгать», — подумал я.
Например, с парашютом или с балкона второго этажа… Было. В шестом классе ученики решили саботировать урок физкультуры — все, кроме Павла Алохина. Он вышел на лыжню один, пробежал свои два километра и получил зачет. Одноклассники, как волчья стая, две недели ловили его и мстили за то, что он решил жить по своим законам. За то, что испытывал страх, но не боялся.
— А как окружающие относятся к вам сегодня, когда вы стали богатым человеком?
— Друзей стало больше, — сказал президент компании. И почти незаметная тень усмешки прошла по его лицу.
Он убегал от стаи — и спрыгнул с балкона, когда узнал о засаде в подъезде. Со второго этажа. А потом вылавливал своих обидчиков по одному — и возвращал долги. До тех пор, пока они не поняли, с кем учатся в одном классе.
Он не только убегал и прыгал с балкона. Занимался боксом и накачивал мускулатуру. Готовился к службе в воздушно-десантных войсках. Но прыгнуть с парашютом не удалось.
Павел не стал перечить матери. Мать — не тот человек, которого можно обижать. Как сказал поэт Иосиф Бродский, «родители — слишком близкая мишень; дистанция такова, что вы не можете промахнуться».
У Павла Владимировича положительный склад ума — он убежден, что выход есть из любой ситуации. Его предками были казаки, офицеры, с другой стороны — строители, созидатели. Прадед — прораб, дед — десятник на стройке, отец — профессор Воронежского инженерно-строительного института.
Кому-то надо возрождать разрушенное и поднимать новые здания.
Когда учился в Москве, часами ходил по тому центру столицы, где стояли старинные, полуразрушенные дома. Он испытывал радостное изумление от мысли, что по этим улицам ступала нога Пушкина.
А в центре Перми можно было увидеть кирпичное здание, которое, на взгляд, имело столетний возраст. Компания «ДАНАЯ» не стала сносить его — отреставрировала, сохранив стиль, как дань минувшему времени.