- А владелец, который нам это… ЭТО продал, уехал в командировку до понедельника! - зло процедил сквозь зубы профессор Шеллерман. Майя мысленно пожалела беднягу - с Целителем в таком состоянии не решилась бы связываться даже она.
- И телефон у него не отвечает! - доложила окружающим Тоня.
- Что же делать? У наших очников завтра занятия, куда их девать? - всхлипнула Янина.
- А послезавтра - у наших заочников! - мрачно поддержала ее Майя, с надеждой воззрившись на Лину. - А отменить ничего нельзя?
- Нельзя! - отрезала менеджер по расписанию, нервно шаря в карманах, словно в поисках сигарет. Нашарила карандаш и сунула его в рот. Откусила ластик и, слегка успокоившись, пояснила. - У нас ни связи, ни компов нет. Мы не сможем никого предупредить. Адрес будущего здания был заблаговременно вывешен, как и дата отъезда. Так что завтра утром студенты и преподы прямо сюда припрутся. Все припрутся - они, спасибо профессору Шеллерману, боятся опаздывать!
- Так что будем делать? - Денек, как всегда, предпочел сразу перейти к сути дела.
- Единственный выход - обосноваться на крыше и вокруг здания, - поджав губы, сообщила профессор Макгонагал. - Мы уже подняли туда все, что привезли в фургоне. Теперь нужно разобраться с остальным.
- Как это… как это - н-н-н-а к-к-к-крыше?! - от удивления Люда начала заикаться.
- А вот так! - Шеллерман устал и продрог, а потому дружелюбием не блистал. - Крыша плоская, площадь приличная, администрацию расположить места хватит. Не будете к краям подходить - не навернетесь вниз! Наверное. И вообще, - завершил он свою "утешительную" речь, - вам всем давно пора научиться парить в воздухе! Это совсем не сложно.
- Ну, да! В особенности - для летучих мышей-переростков! - пробормотала себе под нос Лина; она тоже была не в лучшем настроении.
- Что Вы сказали? - Шеллерман нехорошо прищурился.
- Погода сегодня хорошая, профессор! - невозмутимо сообщила ему девушка, пряча в карман карандаш. - Может, начнем? А то до утра не уложимся!
Понимая, что деваться некуда, взялись за дело. Выяснилось, что рубероид, покрывавший крышу, на ней уже не держится, поэтому прежде чем втаскивать наверх барахло, сползающий рубероид следовало обработать посредством гвоздей и молотка. Это предприятие осталось в анналах истории Академии под названием "Как мы прибивали съехавшую крышу". Дело осложнялось еще и тем, что британские волшебники уже успели поднять туда часть вещей. В результате их пришлось перетаскивать с места на место по всей используемой площади, вгоняя гвозди на освободившихся участках.
Чего стоило затащить наверх мебель, одному Создателю известно. Это была настолько выматывающая кампания, что, окончив ее, все участники желали только одного - упасть, где стояли, и немедленно заснуть. На помощь пришли профессор Шеллерман, взбодривший коллег воистину волшебным средством - нашатырем, и профессор МакДугл, наколдовавшая всем чай, кофе и бутерброды с горчицей. После такого сочетания сильнодействующих средств спать уже никому не хотелось, поэтому и занялись более насущным делом - обустройством административных помещений.
Для начала измерили крышу и распланировали будущее расположение сотрудников. В центральной части предполагалось поместить кабинет директора и секретариат. С восточной стороны должен был обосноваться учебный отдел, с западной - отдел ТСО, на юге - кадры и бухгалтерия, на севере - все методисты скопом. С планировкой покончили быстро, хотя Полуэкт Полуэктович настаивал на создании чертежей. Чертить ничего не стали, а сразу начали раскидывать шатры и палатки, призванные заменить стены и потолки. В результате крыша стала напоминать палаточный лагерь беженцев.
Тем временем уже рассвело. Кое-как разобравшись, где чьи вещи и что куда деть, рассовали имущество по палаткам и принялись дружно подготавливать "аудитории". Для последних использовали двор, превращенный предыдущими хозяевами здания в натуральную свалку. Поэтому площадки, огороженные в качестве учебных кабинетов, так и назвали: кучамусора-1, кучамусора-2 и так далее до актового зала, расположенного в развалинах гаража. Пока сотворяли из подручного мусора столы и стулья и натягивали над импровизированными аудиториями полиэтилен, наступило утро, а с ним и начало занятий.
Зрелище, представшее глазам подошедших студентов, ошеломило бы кого угодно: страшенное, обшарпанное здание с веселенькими палатками на крыше; стрелки-указатели, сделанные из полусгнивших досок разобранного забора, пояснявшие, где какая находится аудитория. А уж сами аудитории, расположенные в причудливом порядке прямо на свалке с тентами из драного полиэтилена, привязанного к столбам, вкопанным в мусор, просто поражали воображение. Однако возражать и добиваться лучших условий никто не захотел. Во-первых, мрачные лица не выспавшихся сотрудников мирного конструктивного диалога не обещали. А во-вторых, поблизости ошивался страдающий хроническим недосыпанием профессор Шеллерман с таким же хмурым лицом. Спорить с ним сейчас рискнул бы разве что самоубийца. Таковых не нашлось, и занятия пошли своим чередом. Оглядев всю эту свалочно-образовательную идиллию с высоты птичьего помета, Майя подвела итог:
- Наша крыша - небо голубое, зашибись, особенно зимою!
Коллеги с ней согласились.
Глава 24 Вы у нас лечились, т.е. учились раньше?…
Первые занятия в новом здании (точнее, вокруг него) благополучно завершились. Студенты, продрогшие за время лекций в самодельных мусорных беседках, в ожидании автобуса потихоньку грелись с помощью кофе, кофе с коньяком и коньяком без кофе - у кого что было. Сотрудники, с посиневшими от холода носами, завистливо косились на них, мечтая последовать примеру своих подопечных.
Сказать, что день оказался очень тяжелым, значит не сказать ничего. Было зверски холодно и сыро, с низкого серого неба непрестанно сыпал мокрый снег, загоняемый под жалкие навесы порывами ледяного ветра. Так что все присутствующие чувствовали себя так, словно оказались в стойбище первобытных охотников во время ледникового периода. Вот разве что компьютеров у неандертальцев, наверное, не было. А у "академиков" они были. И оказались не слишком приспособленными к работе в столь суровых условиях, о чем и не преминули сообщить. Однако сотрудникам Академии было не до компьютерных жалоб. Они изо всех сил старались поддерживать учебный процесс и при этом не загнуться от холода. Очень скоро на мусорных кучах появились костры, в связи с чем мусора вокруг стало заметно меньше, а температура слегка повысилась. Примерно на полградуса. Зато вонючий дым, который липкие снежные хлопья прибивали к земле, стелился плотным одеялом, заползал под навесы и заставлял чихать и кашлять любого, его вдохнувшего. И все же, посовещавшись, костры решили не гасить, чтобы попросту не дать дуба. Вдобавок, на кострах быстро приспособились греть чай, кофе, воду и жарить бутерброды.
Жить в полевых условиях предполагалось около трех дней, пока не вернется из командировки прежний нерадивый владелец здания. Но столь оптимистичные прогнозы в Академии не сбывались никогда. Вышеупомянутое лицо задержалось на семинаре на неделю, а потом не появлялось еще два дня - по слухам, лечило внезапно обострившуюся язву. Итого, народ провел под открытым небом почти две недели. За это время горемыки успели приспособиться к нечеловеческим условиям и даже создать себе определенный комфорт. Тем не менее, постоянное пребывание на свежем воздухе в начале зимы на пользу здоровью "академиков" не пошло.
- А-а-а-а-а-апчхи! - Майя, чихнув уже в пятый раз за последние полчаса, чудом успела подхватить падающие с носа очки. - Господи, да что же это такое!
- Если не ошибаюсь, это простуда, - флегматично сообщил ей профессор Шеллерман. Он только что допил уже шестнадцатую чашку горячего кофе, но так и не согрелся и теперь размышлял, не сотворить ли себе семнадцатую, однако опасался, что такого количества жидкости его организм не выдержит.
- Что Вы говорите, а я и не знала! - пробурчала в ответ его собеседница, шмыгая носом.
Последние несколько дней ОРЗ стало буквально бичом всех сотрудников. Филиал в полном составе непрерывно хворал. Сотрудники чихали, кашляли, сморкались, заражали друг друга и напрашивались на осложнения своим постоянным пребыванием на холоде.