Вечер опускается на город. В окнах нашей квартиры все та же знакомая картина. Я знаю каждое дерево, растущее на улице. Помню, как многие из них садили, и как они росли, ровняясь по высоте с остальными. Я знаю каждое окно дома напротив. Я даже заочно знаю многих его старых обитателей.
— Привет! Ну, как вы готовы завтра ехать? — говорит в трубку Павел.
— Да. Как договаривались. Ты встречаешь?
— Конечно! В час на вокзале возле пригородных платформ.
— Окей!
Утром следующего дня мы околачиваемся на вокзале в ожидании электрички. В трех чехлах на перроне сложены гитары. Мы одеты так, чтобы, не переодеваясь, можно было выйти на сцену. На мне черная куртка, под ней свитер и черная футболка с абстрактым серым принтом. В ней я и собираюсь выступать. На ногах белые высокие кроссовки, в которые заползают зауженные штанины черных джинс-варёнок.
Близятся морозы, и утренний иней на опавших сморщенных листьях 1991 года напоминает нам о надвигающейся зиме. Мы переглядываемся, заметно нервничаем и улыбаемся одновременно. Последние две недели были отданы репетициям и осенние каникулы подвернулись кстати. Песни заучены нами до автоматизма. Мы можем отыграть их даже спросонья. Я больше переживаю за вокал и отстройку звука перед концертом.
— Привет! — подходит к нам Саня, решивший ехать с нами. Он наша группа поддержки и фан-сектор в одном лице. Мы здороваемся с ним.
— А нам время для репетиции выделят, чтобы настроиться? — спрашивает Дима.
— Паша говорил, что выделят, но немного. — поясняет Антон.
— Лови пас! — кричу я Димону и бью в его сторону скомканную в шар газету, чтобы хоть как-то снять напряжение у парней. Дима отбивает шар и к игре подключаются остальные. Мы забываем о концерте на десять минут пока длинная зеленая змея электрички не появляется вдалеке. Газета влетает в пасть электрички между ее носом и шпалами и пропадает в скрежете железного монстра.
Всю дорогу мы проводим в какой-то мистической дремоте, на границе сна и реальности. Вагон, как люлька, укачивает нас. Пассажиров мало. За окнами тянется серо-бурый пейзаж ноября, и смотреть на него совсем не хочется. Вспоминается лето, беззаботность, теплая река, прогулки по ночному парку. Даже концерт, к которому мы так судорожно готовились, почему-то маячит в недалеком будущем некой тяжелой и напряженной деятельностью. Совсем не понятно, принесет ли он нам удовольствие. Но необходимость практического применения подвальных будней подстегивает преодолеть сегодняшний день и вечер.
Ход электрички замедляется. За окном появляются высотные дома, широкие улицы. Все незнакомо и заманчиво. Это уже потом я буду знать название этих улиц и проспектов. Потом они наполнятся для меня смыслом и воспоминаниями. А пока этот город как чистый лист. И я делаю в нем свою первую запись.
— Привет! — встречает нас радостно Павел.
— Это мои сокурсники! — представляет нам Паша двух молодых людей, сопровождающих его.
Мы пожимаем руки и называем свои имена.
— Сейчас на трамвай, тут всего пара остановок.
Подходит дребезжащий красно-желтый вагон и шумно тащит нас в своей утробе по городу.
Мы высаживаемся, и Павел ведет нас в свою общагу. Вахтерша записывает наши фамилии и номера ученических билетов.
— Тёть Вера, записывайте внимательнее. Это жулики еще те. — подмигивает он старенькой женщине в вахтерском окошке.
— Не, балуй мне тут, Павел! — озорно отвечает она ему. — А то не пропущу никого.
— Вы есть хотите? — обращается к нам Паша.
— Ага! — хором отвечаем мы.
В этот момент я вдруг так хочу есть, что проглотил бы все, что угодно. И наверное даже это "всё что угодно" с легкостью переварил бы.
— Это моя комната! — проводит нас Павел в помещение с тремя кроватями, перегороженное занавеской, разделяющей комнату на спальню и столовую. Две молоденькие девушки появляются в дверях и накрывают нам стол. Павел, подмигивает им, а потом и нам, чтобы мы оценили его новых подружек.
— Ну, за рок во всем мире! — помпезно оглашает тост Павел.
Мы символически выпиваем одну бутылку на всех присутствующих. Достается совсем по чуть-чуть.
— Музыкантам больше не наливать! Вам парни еще выступать вечером. Кстати, познакомьтесь, вот наша местная команда! — указывает он на четверых длинноволосых парней, ютящихся у входа в комнату. На них черные футболки и балахоны с капюшонами, покрытые принтами с изображениями черепов, мертвецов, волков и прочей нечестии. Вещи явно завозные, и мы засматриваемся на эти диковинки.
Места в комнате совсем мало и мы, пообедав, выходим в коридор.