— А ну, малой, попробуй с акустикой. Я пока усилок отстрою. — подмигнул мне Паша. И я попробовал. И даже совсем неплохо наложил акустику под соло электрики, на которой совсем вошел в азарт Антон. От этого неожиданного созвучия, пусть и на подвальном уровне и дилетантском мастерстве, наши лица расцвели. Мы улыбались, таращили глаза, гримасничали и наслаждались доселе неведомым мне, но столь увлекательным делом.
— Ну, хватит на сегодня. — сказал Паша через время, так и не покинув настройку аппаратуры, которая увлекала его заметно больше, чем сама игра на гитаре. — Завтра я допаяю микшер, и звук будет почище. Микрофон бы еще. — констатировал он.
Улица встретила нас темной синевой мартовского вечернего неба с несколькими вкраплениями тусклых звезд. Мы выпали из времени, увлекшись игрой, и даже не предполагали, что уже стемнело. Я шел домой, унося с собой ощущение открытия. Тайну!
Мама покачала головой, встретив меня необычайно поздно со школы. Но, заметив блеск счастливых глаз, взбучку решила не назначать. Накормила ужином и занялась своими рабочими бухгалтерскими бумагами, проконтролировав — сел ли я за тетради с домашним заданием.
— Учись серьезней, следующий класс решающий, выгонят с неполным средним в ПТУ, потом всю жизнь будешь грязь месить на заводе. Брат твой уже заканчивает высшее, в столице останется. Тянись за ним. — умоляюще говорила мать.
Я обещал тянуться, хотя уже две четверти врал, что табелей нам не выдают, утаивая количество трояков.
— Сейчас плохо с бланками в школе. — говорил я. — Впрочем, как и со всем остальным.
В магазинах пустые прилавки. Если стоит очередь, значит, что-то привезли. Прохожие вначале занимали очередь, а потом уже интересовались, что дают. Крупа, сахар, синие куриные трупы — за всем нужно было отстоять по часу. Более быстро можно было купить только хлеб и молоко. Перестройка шла по стране. И мы перестраивались, в очередях.
Конечно, мать старалась все покупать сама, не мучить меня в магазинах. Но иногда продукты давали дозировано на руки. Например, сахар — по одному кило в руки. Хочешь больше — стой две очереди. Потом и вовсе талоны появились. Выдавали на месяц вместе с зарплатой. И сколько денег не зарабатывай, больше нормы не купишь, без связей в торговле, конечно. А у нас таких связей не было.
Я деловито вытащил из внутреннего кармана куртки большой, блестящий металлической сеткой, микрофон, который я выменял у одного пацана на коллекцию фантиков от жвачки "Турбо".
— Ну, как? Сойдет? — спросил я у парней.
Паша подключил микрофон в аппарат и повесил его на длинном шнуре прямо с потолка.
— Раз, раз… — пробует на звук Паша мой вклад в общее дело. Одобрительно кивает, это значит, что я становлюсь пайщиком музыкальной студии.
Димка с Андреем надели ремни гитар, а Джон, как дирижер, отсчитал палками вступление.
— "Я пытался уйти от любви
Я брал острую бритву и правил себя
Я укрылся в подвале я резал
Кожанные ремни, стянувшие слабую грудь" — запел Павел репертуар "Наутилуса".
Теперь был комплект. Вокал, единственное, чего нам не доставало и за который так каждый из нас боялся браться в электричестве.
— Ну, вот! Теперь хоть в ресторане рубли заколачивай. Молоток! — похвалил меня Паша.
— Только я не вокалист. — предупредил Павел.
Он действительно не был талантливым вокалистом. Он замечательно пел все композиции, где не требовалось тянуть ноты, но "давал петуха" в вокальных песнях. Хотя, голос у него был, несомненно, красивый, и если бы он занялся серьезно вокалом, у нас был бы отличный фронтмен.
Мы вышли на улицу. Апрель вступал в права, жизнь возвращалась в озябшие вены деревьев. Была весна, была юность.
— Ну, для ресторана конечно может и сойдет. — оговорился я — Но если настоящая группа, то должна быть своя идея, свой материал.
Парни призадумались, наморщили лбы.
— Я вообще больше к металлу склоняюсь. Если делать свое, то тяжеляк. — сказал Антон.
— Не, я больше легкую музыку люблю, а-ля Битлы и Стоуны. — запротестовал Джон.
— Да, чего тут дебатировать? — прервал нас Паша. — Пусть каждый пишет свой собственный материал, послушаем, поработаем, и дальше будет видно.
— А прикинь, что пройдет пару лет, съездим на какой-нибудь фестиваль и проснемся звездами. — полушутя, хотя и с долей надежды, мечтал Антон.
— А что? Очень даже возможно.