Грянул оглушительный хруст, за которым с гулом взлетело вверх рыжее пламя. Оно устремилось к дыре в крыше, а в нескольких шагах от ног Грегора рухнуло горящее бревно, посыпалась старая, дымящая солома. Лицо и тело обдало мучительным жаром, и, словно зверёк на водопое, парень припал к крохотной щели между дверью и стеной, из которой тянуло воздухом.
Парень понимал, что на восстановление сил есть лишь несколько вдохов, которых было невыносимо мало. Глоток прохлады снаружи: второй, третий... Грегор развернулся и ударил дверь сапогом.
Он сам её делал после того, как прогнила от сырости предыдущая, и он точно знал, где уже успела пожрать и эту дверь влага и гниль.
-- Давай... Давай, давай же! -- парень бил ногами в одно и то же место, где всё увеличивалась щель, и дверь уже понемногу перекашивалась. Позади снова затрещало, ударилось об пол и обдало искрами. Пахнуло жаром по затылку, обожгло шею. Грегор забил руками по волосам, сбивая тлеющие угольки, которыми его обсыпало. Горячие иглы сыпались за ворот, жаля и кусая.
Ещё удар, и дверь повисла накось, приоткрыв угол, в который, пожалуй, пролезла бы кошка. Но вряд ли -- человек. А крыша издала рёв умирающего зверя, и осыпалась дымной лавиной.
***
Он не помнил, как оказался снаружи. Просто в один момент его накрыло жаром умирающего в огне дома, а в другой лицо поцеловала мокрая земля. Холодный воздух обжег грудь изнутри так же, как дым. Грегор выкашливал сажу и пепел, ползком убираясь подальше, не чувствовал, как промокает одежда от грязи и снега.
И теперь, обернувшись на остатки своего дома, он вспомнил, как привёл в дом незнакомого моряка. И странный разговор, который Грегор списывал на забористый напиток из пьяных груш, а потом -- летящий в лицо предмет. С первого удара он не отключился, лишь упал. Ему не привыкать было к дракам и оплеухам, но незнакомец не дал ему встать. Он подло ударил лежащего человека ногой по рёбрам, а когда Грегор опрокинулся навзничь, тот уронил ему на голову глиняный горшок. Дальше -- беспамятство, дым, гарь.
Сгорающий дом завладел всем его существом, медленно давая осознать, что больше у него дома нет. Все небольшие пожитки: запасы вытопанных крапивных волокон, готовые сети, аккуратно скрученные в хитрые, легко разворачивающиеся увязки, куски кожи для сапог и сумок... материно платье с полинялой вышивкой, её сундучок с рисунками углём и тонкими самописными книжками, и глиняная посуда, которую она делала сама. Всё было уничтожено. За что? Что у Грегора было брать, или кто ему спор не простил? И где Орф?
Парень схватился за голову, продирая пальцами волосы. И теперь, с трудом отведя взгляд от пламени, дожравшее всё, что было его пристанищем, Грегор замер в страхе, озираясь вокруг: Меркл горел весь.
18/01
РУЧИЯ.
Заводь, принесшая её на лодке, осталась позади, мохноногая лошадь тащила телегу по утоптанному тракту. Показались дома, сложенные из брёвен, и ещё дальше - замковая стена. Здесь было иначе, чем в Тёрне, где дома были в основном из камня, а крыши - высокие и острые. Здешние домики были приземистыми, крыши с одним скатом увешаны сосульками по краю, и жизни здесь было явно больше, чем в мёртвой столице.
Повозка проехала городские ворота. Низкие, но добротные, из какого-то морёного дерева с тяжёлыми коваными засовами. Здесь не было ни изящных вензелей, ни тонкой резьбы, только грубая обработка тяжёлых деревьев и простое чёрное железо. Но пластичность и грация Тёрна теперь скрыты подо льдом и снегом, а местная простота построек продолжила жить.
Телега остановилась. Юрай спрыгнул через борт, и протянул Ручии руку. Девушка, путаясь в толстой одежде, перевалилась через край, упала на больную ногу и, ахнув, кулем свалилась на землю.
- Поднимите её, - донесся голос, и Ру очень грубо дернули за руку вверх. Она встретилась глазами с незнакомым мужчиной, рассматривавшим её с крайним неудовольствием. - Вас ждут, - бросил он, и указал широким приказным жестом на двери в один из домов. Отличался он от других разве что своей длинной: в него могло бы поместиться три-четыре обычных дома один за другим.
Влахо подобрался, несколько раз коротко глянул то на Ручию, то на Юрая, и, ссутулившись, первым вошел в длинный дом. Со светлого дня тёмное помещение показалось погруженным почти в ночной мрак: окна были настолько малы, что света от них не хватало. Ру зажмурилась и несколько раз закрыла и открыла глаза: в зрачках плавали цветные пятна.
Они прошли за провожатым вперёд, и их остановили. Ру показалось, что в этом доме нет ни одной стены внутри, будто бы из овчарни сделали зал для сборов. Встретивший их человек заговорил, и голос гулко разнесся внутри стен.