-- Вы утверждаете, что эту девочку, -- обладатель голоса сделал паузу, повернувшись к Ру, Юраю и Влахо, стоявшим по обе стороны от неё, -- вы разморозили и вывезли из столицы?
-- Именно так, -- ответил Влахо, шагнув вперед, и Ручии привиделось, будто он вздрогнул от собственного шага. -- Одна - первая, кого я смог оживить, прочие были повреждены слишком сильно.
-- То есть, всех размораживали - и они были мертвы... или умирали на ваших руках?
-- Они были слишком повреждены, чтобы остаться живыми, -- нажал на последнее слово Влахо. Он завёл руки за спину, сцепил их так, что только Ручии с Юраем было видно, как побелели костяшки его пальцев.
Неприятный мужчина обернулся. Теперь Ру смогла его рассмотреть. Цветные пятна погасли, и стало видно, что они действительно стоят в длинном зале, где на скамьях сидит несколько человек, а они, словно на ответе у учителя, стоят посередине этого зала.
А "учитель" - горбоносый, скрюченный в плечах, словно клюка старухи, со свисающими до груди сальными волосами, смотрел на Влахо будто бы с усмешкой. Ручия сглотнула вязкую слюну, и собственный язык показался ей слишком большим и шершавым. Все эти люди были ей не знакомы, и пугали её своим количеством, и острыми взглядами, направленными на них троих. Во всём мире сейчас не было никого ближе, чем Влахо и Юрай, которых она знает всего два дня. Этот мир теперь настолько чужой, что её вечное заточение дома показалось Ру сущей ерундой. Можно было бы вернуться в то время, и не жаловаться на скуку, продолжать пытаться убегать с мальчишками, бояться подхватить заразу от непрокипячённого платья или севшей на нос случайной мухи... Сейчас о болезни можно было просто забыть: она в чужих грязных одеждах, в мехах, содранных с неизвестно где бегавших лис и зайцев, дышит одним воздухом с чужими людьми, от которых пахнет рыбой, гарью, и какой-то смолой.
Влахо разморозил самого больного человека во всём Тёрне, и вряд ли она доживёт до конца месяца. Бабочка-однодневка. Мушиное крылышко.
-- Откуда нам знать, что вы не прихватили эту девчонку где-то по пути, и не выдали за терновку?
-- Терновка - это слива, -- Ручия не узнала свой голос, охрипший и больной. Ей вдруг стало совсем не страшно. Что толку бояться, если знаешь, что тебе отпущена всего пара десятков дней? -- терпкая, слива на колючих ветках, которыми славна столица. Королева Ула никогда не звала нас "Терновником" или "терновками". Только жителями Тёрна.
-- Молчать! -- перебил Ручию крючковатый человек. Он сделала к ней два больших шага, оказавшись почти нос к носу, и Ру почувствовала его кисловатое дыхание. Юрай запоздало шагнул вперед, чтобы встать ммежду ними.
-- Не надо орать, Хордей, -- Влахо поправил рукава, распушая меховые канты. -- Ты просил доказательство -- вот оно, перед тобой. Живое, и вполне способное говорить за себя.
-- Когда ты в третий раз потребовал дать тебе провизии и забрал второго ученика, тебе было запрещено уезжать, но ты все равно забрал что посчитал нужным. И ты ещё посмел вернуться после того, как обворовал хранилище!
-- Я сделал то, что обещал, -- на лице травника не дёрнулся ни один мускул, но спрятанные за спиной руки снова сжаись в сердитые кулаки, -- а значит, столицу можно возродить, и мой труд был не напрасным.
Тот, кото травник назвал Хордеем, заморозил его взглядом, и обратился к присутсвующим за столами. У Ручии появилось ощущение, что она находтся в местном суде - настолько всё это представление было похоже на присяжных и выступающего обвинителя.
-- Напоминаю всем в этом зале, что за последние несколько лет не было ни одного свидетельства, хоть сколько нибудь значимого, что человек, замёрзший на улице насмерть, может отогреться и ожить. Люди, Влахо, не лягушки, -- бросил он презрительно, едва повернув голову в их сторону.
-- То, что ты за время моего отсутствия занял место лекаря, а так же разорил мою аптеку, не ставит тебя на моё место, -- мягко отозвался травник, -- на то, чтобы понять, что эти люди не просто замёрзли, а заморожены в секунду, у меня ушло не много времени. А вот на то, чтобы найти рецепт и способ, при котором холод отступает и к ним возвращается дыхание - всё остальное время. Если ты не против, я хотел бы закончить этот спектакль, и накормить своего ученика и девушку.
-- Вы не назвали её имя, -- раздался глухой голос из-за одного из столов. Пожилая женщина привстала, подслеповато щурясь, и неторопливо протёрла снятые с носа очки. Когда она надела их обратно, Ру показалось, что одно из стёкол странно блеснуло, но затем она сообразила, что линза треснута от центра лучами.