- Мой голос, возможно, не такой громкий и убедительный, но... я не один. Я со своей любимой и твоей матерью, - Игорь вдруг ощутил внутри себя то, чего не хотел чувствовать. Злость. Она грозила снести все дамбы, покрыть собой все скалы, но вместо того, чтобы пытаться её затушить, Игорь обратил её в страсть. Сказал: - На двоих у нас два голоса, и мы будем звать тебя, пока не охрипнем, и какие бы тебе песни не пел тот Голос, с которым ты никак не мог расстаться, какие бы сказки не рассказывал, как бы тебя не любил, ему не заглушить наши голоса! Проснись! Проснись!
Следующее «проснись» они сказали уже вдвоём. И ещё одно. И ещё.
В темноте что-то зашевелилось, а потом раздался вздох. Он исходил отовсюду, как будто сама планета освободила лёгкие от застоявшегося воздуха. Наверху, по всему городу с проводов и ветвей деревьев вспорхнули и закружились устроившиеся на ночлег стая ворон.
С выдохом пришло одно-единственное слово, но оно заставило Игоря заплакать. Было время, когда он не принимал его значения, но как он рад был услышать его теперь! С сердца будто сошла настоящая лавина камней.
- Папа, - сказал хор.
Ленка бросилась перед Кириллом на колени, встряхнула его и прижала к себе. Привыкшими к темноте глазами Игорь видел, как мышцы ребёнка расслабляются, как под кожей перетекают друг в друга, и это было самое приятное, что созерцал он за последние дни. Словно смотришь на текущую воду, и не нужно больше ни о чём беспокоиться.
Женя Комаров упёр в бедро автомат, в который только что вставил последний рожок с патронами, и смотрел, как неистовствовала орда. Трос, за который он держался, ощутимо вибрировал, но раскачивал люльку не ветер, а безумцы, которые, утвердив себя на каркасе колеса, могли дотянуться до дна небесного кораблика, и даже повиснуть на нём. Протянув руку, Женя мог бы помочь им, по очереди, забраться в кабину - хотя сам он предпочитал называть его любовным гнёздышком для одного.
Впрочем, кое-кто всё-таки смог взять его штурмом. Низенькая женщина со следами копоти на лице, с обуглившимися, свернувшимися пружинками кончиками волос, сумела залезть в кабину повыше, а потом спустилась к нему, как ангел с небес. Молча поздоровалась с ним за руку, забрала связку гранат и отправила на тот свет сразу десяток ордынцев.
Фонарь был разбит. Карательный отряд, на который Женя так надеялся - его не должны были отпустить после того, как он вынес целый арсенал, вырубил двух часовых и угнал командирский уазик - так и не появился. «Надо было брать в заложники того толстого майора», - ухмыльнувшись, сказал себе Комаров. Потом взглянул на девушку и подумал: - «С другой стороны, а не пошёл бы он к чёрту. У меня и так прекрасная компания».
- У них получилось, - сказал он.
- Этот парень и его жена слишком упрямы, чтобы оставить всё, как есть, - Оля лихорадочно завязывала выбившиеся из-под шапки волосы в узел. - Он сказал мне, что то, что мы задумали, безумие. Посмотрел бы на себя! Как будто то, что сделал он, разумно и подчиняется логике.
Орда ещё не знала, что соотношение сил изменилось. Дети сказали - «папа», но это было последнее, что сделали они в качестве хора. Синхронность ушла. Слышащие двигались теперь хаотично, сталкиваясь друг с другом, падая в костры, сжимая друг друга в объятьях и превращаясь таким образом в быстро растущие клубки, которые катались по снегу.
Но Женя удивлялся не этому. Он видел, как оборвались провода трансформаторной будки, как обвивались они вокруг талий глухих мужчин и женщин, поднимая их с лёгкостью, с которой гигантский спрут поднимает камни. Видел, как рушились парковые строения, разя во все стороны шрапнелью из гвоздей и щепок, как укрытые на зиму тентом карусели вдруг начинали вращаться, превращаясь в жатвенные машины, урожаем которых были человеческие тела. Костры развалились, огненные шары чертили в воздухе пламенеющие полосы.
Нарочно или нет, но дети пустили свои сверхъестественные силы в ход, и орда перестала существовать.
Лимон, который, хохоча, орудовал канистрой с бензином, выписывая на промёрзлой земле огненные кренделя - Женька узнал его, не смотря на то, что лицо покрывал сложный рисунок подживающих шрамов, а верхняя губа отсутствовала, оголяя ряд жёлтых крупных зубов, - вдруг взмыл в воздух и повис на высоте нескольких метров, барахтаясь, как муха в сиропе. Бензин попал на носки его гриндерсов, и те моментально загорелись, распространяя густой чад.
- Я тебе не по зубам, - визжал он, обращаясь то к полукружию луны, едва заметному в блике пожара, то к сдувшемуся воздушному шару, застрявшему в нижних ветках деревьев. - Мы новое человечество, и мы унаследуем этот мир! А вы должны сгинуть, исчезнуть, пропасть, вы...