Детская книга пронизала его от пят до макушки мраком неизвестности, в который угодили, помимо девочки из книжки, ещё и семейство Савельевых, и десятки тысяч других взрослых. На той части, где Дороти «тихо сидела себе на полу и пыталась понять, что же будет дальше» Игорь задержал дыхание.
В четыре часа Ленке позвонили «с обходом». Она разговаривала в полголоса, косясь на дверь в комнату сына.
- У Леры муж пьёт, - сказала она Игорю. - Она боится, что он... ну, сотворит что-нибудь. Эта штука с малышом выбила его из колеи. Закрылся в комнате, глушит «горькую» и ругается. Я сама слышала. Он уже, кажется, невменяем.
Игорь чувствовал себя не лучше. Да, ему хотелось перебить все беспокойные мысли в голове, как мух, и было бы чем, он бы так и сделал. Однако единственным решением сейчас было выжидать. Смотреть, что ещё учудит Кирилл, что предпримут власти, что скажет компетентное научное и медицинское сообщество... Выйти, что ли, проветриться? Нет уж, увольте. Игорь легко мог вообразить взгляд, которым будет провожать его жена.
- Пусть она уйдёт из дома, - предложил Игорь. - Кто-то из твоих подруг её приютит.
- Не всё так просто, - вздохнула Ленка, и больше эту тему не поднимала. Она разбила голову о подушки и затихла.
Игорю тоже хотелось кому-нибудь позвонить. Он подумал о Вадиме, Вадиме-кенгуру, как они с Машкой его называли за способность доставать из карманов самые невероятные, и, зачастую, нужные вещицы. Интересно, что, всё-таки у него случилось? В самом ли деле он наглотался с приятелями за гаражами коньяка, или его тоже поразила та загадочная болезнь, что заставляла подростков прыгать из окна и бросаться в первых встречных хурмой?.. Это знание не относилось к разряду жизненно важных, но Игорю нестерпимо захотелось услышать хоть чей-то голос, в котором ещё не замёрзли свойственные детской непосредственности звонкие ручейки. Нашёл в списках вызовов номер и с минуту слушал длинные гудки. Может, Вадим сейчас мирно посапывает в подушку...
Когда трубку взяла незнакомая женщина, сказала «алло» испуганным, хриплым голосом, Игорь сбросил звонок.
Казалось, утро не наступит никогда.
Дрёма готовила глухой пыльный мешок, и, дождавшись удобного момента, накинула его на голову. Игорю казалось, он спал считанные секунды, когда чьё-то прикосновение выбросило его на границу с бодрствованием. Он открыл глаза. На подлокотнике кресла стояла чашка с недопитым кофе - чудом не упала. Зачинался рассвет - на сей раз зримый. Будильник тикал мерно, уютно, как ни в чём не бывало. У ног, как подстреленная птица, лежала книга с бессмысленными, неказистыми иллюстрациями.
Игорь огляделся в поисках чего-то, что могло вмешаться в сон, и увидел Кирилла. Тот топтался возле кресла, будто собираясь с духом попросить плюшевого кентавра уступить ему дорогу. Игорь понял, что его разбудило. Малыш толкнул кресло, книга скатилась с колен и стукнула по ноге.
Ленка спала на размётанной кровати, больше напоминающей оставшийся от взрыва кратер, подтянув к груди подушку. Нужно было её поднять, но Игорь не мог оторвать взгляд от мальчишки. Руки его согнулись в локтях с грацией двух подъёмных кранов, толкнули спинку кресла, сдвинув ещё на пару сантиметров.
- Иди в постель, - тихо приказал Игорь. В горле застыло противное тёплое чувство.
Вместо того, чтобы отвести мальчика в комнату, Игорь сам отодвинул кресло и долго смотрел, как тот дёргает запертую входную дверь. Когда же вторая рука потянулась к ручке замка, взял его за плечи (пот на ладонях мгновенно высох) и увёл. Кирилл пытался сопротивляться, но делал это, точно набитая ватой кукла.
Игорь просидел в кресле без сна до самого восхода, ощущая в пальцах тёплую пульсацию; сосредоточившись на этом ощущении, казалось, можно было коротать часы и даже дни. Лена проснулась и сразу развернула бурную деятельность. Она проверила, как там Кирилл, и нашла его стоящим напротив стены с фотографией замка; он словно пытался разглядеть кого-то знакомого в окнах-бойницах. Приготовила завтрак.
Игорь выглянул в окно: пусто. Стёкла будто затянуло изморозью, на которой кто-то несколькими простыми плавными линиями набросал двор, берёзу с сухими листьями, коробку дома напротив. На третьем этаже висит бельё, превратившееся на морозе в негнущиеся пластины. Кажется, люди за одну ночь покинули этот мир, в квартирах, будто в личных ракетах, стартуя в чёрное звёздное небо - туда, где слышался только холодный колокольный перезвон. Только у некоторых - как у Игоря, Лены, Кирилла и безымянного пока малыша - не запустился двигатель.
Лена привела за стол Кирилла, попыталась накормить, но каша вываливалась у него изо рта. Лена расплакалась и убежала в комнату. Игорь, не в силах оставаться с сыном, пошёл к ней с тарелкой и кормил уже жену, утирая ей краешком простыни рот. Осознав это, Ленка перестала плакать и раскричалась; под аккомпанемент этих криков Игорь лыбился, как дурак.