- Ты прав. Ты взрослый мужик, Гошик, - Ленка поднесла к его ноздрям склянку с его любимыми духами - Сарказмусом. - Конечно, я тебя отпускаю.
Тем не менее, она была чертовски бледна, когда Игорь, в сапогах, куртке и шапке, отпер дверь. Кирилл в верхней одежде казался космонавтом, который готовится ступить на поверхность Луны. Движения его так же неуклюжи, а обувь шаркала по полу, будто мальчик разучился в ней ходить. Пумпон на шапке болтался, как приманка рыбы-удильщика, и следом за этой приманкой, бросив последний взгляд на жену, выплыл Игорь.
Что ж, вот они и остались вдвоём. Стараясь не терять присутствия духа, мужчина сказал:
- Ну, пацан, веди. Куда бы ты не направлялся, я обещал твоей мамке быть за тобой.
И Кирюха пошёл. Он освоился с ботинками, перчатки, похоже, тоже перестали доставлять неудобства. С каждой ступенькой - совершенно неожиданно это была лестница, ведущая наверх - шаг мальчика всё убыстрялся. Игорь вспомнил какой-то старинный фильм о детях, которых захватили пришельцы. Смутные, чёрно-белые, покорёженные бульдозерами, что занимаются утилизацией ненужных воспоминаний, кадры из него всплывали в голове, один за другим.
Они с Кириллом преодолели уже семь пролётов. За это время ни разу не зажужжал в шахте лифт. Игорь хотел было на очередной площадке дёрнуть Кирилла вправо, затолкать его в кабину и подняться сразу на последний этаж, но побоялся прерывать медитативное движение наверх. Было в этом что-то от сонма мировых религий, от пения ангелов и бормотания монахов в затерянных в горах монастырях. Апофеоз духовного развития человека - трудный, размеренный, постоянный, без пауз и передышек, путь наверх...
Кирилл остановился только на последнем этаже. Здесь небольшой балкончик - открытый, и потому почти полностью занесённый снегом. Буквально в нескольких метрах над головой, не встречая никакого препятствия, вопил ветер. Иногда он под крутым углом устремлялся вниз, и тогда мимо лиц Кирилла и Игоря плыли целые волны мелкого, сыпучего снега. Крыша, должно быть, гладкая, как каток.
Здесь пустынно, как в заброшенной десятки лет назад хижине, одна из стен которой рухнула, обнажив голое, незащищённое от непогоды нутро. Метла, способная померяться количеством прожитых лет с Кириллом, прислонена к стене. Какие-то коробки, пара пустых газовых баллонов. Скатанный в рулон ковёр, похожий на огромную сигару.
Кирилл даже не думал моргать, когда порыв ветра налетал и трепал торчащие из-под шапки волосы. Игорь жмурился, скалился, держал сына за капюшон на случай, если в голову вдруг взбредёт прыгнуть вниз. Перед глазами всё ещё стояло лицо Семёныча. Интересно, как он сейчас?
Хотелось высказаться, и Игорь не смог отказать себе в этом навязчивом желании.
- Ты, пацан, сильно расстраиваешь мать. Меня-то можешь расстраивать сколько угодно, я тебя никогда не радовал... но мама - она всегда искренне пыталась тебя понять. Она говорила, что в тебе есть что-то особенное, и что я теряю многое, упуская это... я не спорю, наверное, так оно и есть. И прямо сейчас мы должны расставить с тобой все чёрточки над "Й". Выяснить, кто из нас кем является.
Игорь прокашлялся: ветер теребил беззащитное горло, как будто там, как в мягкой глинистой почве, свили себе гнёзда тысячи ласточек. Тронул Кирилла за плечо.
- Давай сначала я скажу всё, что думаю, а потом ты, хорошо? Так вот. Я привык держать всё, что могу, под контролем, а тебя я контролировать не мог - с самого начала, с того дня, как ты появился в животе у Лены. Наверное, с этого момента я начал воображать, что тебя и вовсе нет на свете. Не спорю, несколько эгоистично, но по-другому я просто не мог... Я же не из пластилина в конце концов, чтобы быстренько поменяться, когда нужно! Я как железный дровосек из той книжки про Дороти и её щенка, которую ты читал.
Во всяком случае, Игорь тешил себя надеждой, что он не набит соломой и не отягощён отсутствием мозгов.
Кирилл не собирался никуда прыгать. Не думал он, похоже, и озвучивать свою точку зрения. Он стоял и смотрел вверх, будто пытался проглядеть дыру в облачной массе. Рот кривился, губы трескались прямо на глазах.
Игорь моргнул. Там, на крыше здания напротив, был человек. На мгновение его видно было так ясно, как прямоугольники машин далеко внизу, или, скажем, забившиеся в щели вот этой ёлочной крестовины иголки. Этого человека Игорь мог закрыть пальцем - настолько тот был маленьким.
- Эй! - заорал Игорь, но ветер подхватил его крик и затолкал обратно в глотку.
Человечек скрылся, оставив после себя стойкую мысль, что они только что видели ещё одного ребёнка. Он так же, как Кирилл, задрав голову, смотрел в небеса. Словно ждал, что вот-вот спустится космический корабль и заберёт его, оставив лишь следы маленьких ног на снегу. Кирилла-то Игорь держит за капюшон, а того малыша - кто подержит?..