Игорь фыркнул.
- Они нас стеной собираются огородить, что ли?
- Игорь, это же по всему миру. Ты сам сказал. А сейчас подтвердили. Мне кажется, - голос её упал до шёпота, - это из-за всех этих самоубийств. Как в войну: тела будут грузить на машины и увозить. Часть по лабораториям, чтобы вскрыть и изучать всех этих несчастных детей, а остальные просто свалят в какую-нибудь яму... например, в карьере за городом, и засыпят землёй. О! Да! Показывали «Пусть говорят», и там один депутат сказал, что мы все жертвы вируса генетической модификации.
- Это просто ради смеха, - пробурчал Игорь. - Народ нужно развеселить, вот они и выпускают всяких клоунов.
- Совсем не смешно, - сказала Ленка. Повторила, перед тем, как Игорь сбросил звонок: - Держи меня в курсе.
Они прошли ещё два квартала вдоль шоссе, свернули налево и углубились во дворы. По правую руку был хлебопекарный комбинат, за кирпичной оградой с декоративными башенками что-то стучало и шумело; иногда в небо взмывала струя пара, которую ветер тут же рвал на части. Там кипела работа. Людям нужно что-то есть. Кирилл шёл вдоль забора, не оборачиваясь. Миновал автозаправку (закрытую), пустую автобусную остановку. Дальше будет парк, названный в честь первого человека в космосе, с прямыми, как стрелы, аллеями. Мимо пронеслась иномарка - так быстро, что Игорь даже не успел заметить, какой она модели. Вдруг вспомнился любитель хурмы, подросток, которого пришлось так некрасиво отправить в нокаут.
Спелая, пусть и слегка подмороженная, хурма навела на мысли о еде. Здесь был небольшой рыночек, но прилавки оказались закрыты. У татар и таджиков, которые наводнили современные базары, как блохи, всегда много ребятишек. Без их назойливых воплей мир как будто опустел. Игорь решил быстренько пройти по рядам - вдруг найдётся кто-то, у кого жажда заработать пересилит материнские инстинкты? Как только он сделал шаг, из вагончика для охраны выбрался матёрый детина в чёрной куртке, уставился злобными глазками на Игоря.
- Как дела? - спросил Игорь. - Не найдётся чего пожевать? За деньги, конечно.
- Твой? - спросил детина, кивнув на удаляющегося Кирилла. Отсюда казалось, что с мальчиком всё в порядке: он бредёт, захваченный внезапной мечтой, неким чудесным образом, что часто посещали его раньше. Игорю впервые захотелось узнать, что это за мысли.
- Мой.
- Не подпускай его ко мне. Не люблю бредущих. Не посмотрю, что ребёнок был, разнесу башку, и точка.
Игорю подумалось, что он уже слышал сегодня это слово. «Бредущий»...
- Если бы я был ему авторитетом, я бы предупредил. Но если честно, мы с тобой ему нафиг не сдались.
Детина отступил на шаг, не отрывая колючих глаз от Игоря, запустил руку в проём вагончика, и на свет божий появилось нечто восхитительное - обёрнутая тестом сосиска, присыпанная пронзительно-оранжевой морковкой. В животе у Игоря затрепетало. Отчасти оттого, что вместо неё могла быть винтовка - почему бы и нет? Кто этих чокнутых охранников знает. Отчасти, конечно, от голода.
- Пятьсот.
- Пятьсот? Да я дешевле сам её рожу.
Детина усмехнулся.
- Вперёд и с песней. Только учти, в супермаркет ты забежать не успеешь - выродка своего потеряешь. Вряд ли ты взял с собой наручники, чтобы к столбу его пристигнуть. И потом - «Пятёрочка» сегодня не работает. Я проверял.
Игорь поморщился, и, стараясь не доставать из кармана кошелёк, вытянул из него фиолетовую бумажку. Детина проверил деньги на свет, и, после того, как обмен окончательно свершился, внезапно участливо спросил:
- Пакетик нужен? Салфеток нет.
- Пакетик полтинник?
- Бесплатно.
- Нет, спасибо. Ну, бывай.
И Игорь побежал дальше, на ходу откусывая от хот дога. Подумать только, какие люди изворотливые твари! Мы греемся друг об друга ночами, ходим на двух ногах и умеем провести языком по внешней стороне губ так, чтобы было щекотно, но даже не подозреваем, что в каждом из нас живёт ящерица с холодным склизким брюхом и расчётливыми мыслями. Те, кто не умеет выпускать свою анаконду на свет, однозначно плохо кончит... причём - Игорь вдруг понял это с необыкновенной ясностью, - кончит в самые ближайшие дни. Неизвестно, что будет дальше, но ясно одно - правительство, привлеки оно хоть миллион волонтёров, ничего не сможет исправить в человеческих сердцах. В умах, которые, охлаждаясь, внезапно понимают, что своя шкура всяко ближе к телу.
Что укрепляло Игоря в его странном фатализме - так это многочисленные тревожные знаки. Пятно крови на асфальте, замёрзшая лужица - тело куда-то оттащили, а может, оно в одном из этих сугробов, ждёт подальше от глаз честных людей приезда скорой или лета - смотря что придёт раньше. Бродячие собаки, появились как будто бы ниоткуда: они нюхали всё вокруг, рылись в мусоре, скалили друг на друга зубы. Пытались лизать снег вокруг замёрзшего кровавого пятна, скребли его когтями. Игорь никогда бы не мог подумать, что в их районе столько бродячих собак. На человека они косились с каким-то человеческим выражением, человеческими глазами - словно все, кто умер позапрошлой ночью, перевоплотились в хвостатых бродяжек. Игорь не знал, что сталось с любителем хурмы, но подумал, что вон той, рыжей с белым, тонконогой собачонке вполне подошли бы его очки. Идеально подошли бы. Чьи-то растоптанные, измятые вещи - шапка и шарф, и даже маленькие варежки на резинках. Игорь носком ботинка подцепил шапку и перевернул, но не стал смотреть (а вдруг там чьи-то мозги?), а просто прошёл дальше, чтобы заглянуть в окна машины с разбитым боковым стеклом.