– Знаешь ли, я никогда не жаждал величия и славы. Которых, кстати, никогда у меня не было.
– Эндрю, ты такой прекрасный рассказчик, что сам веришь в собственные сказки.
Эндер поднял голову:
– Прошу тебя, Новинья, позволь мне жить рядом с тобой. Ты моя жена. Моя жизнь лишится смысла, если я потеряю тебя.
– Мы можем жить здесь как муж и жена, но мы не сможем… ну, ты знаешь…
– Мне известно, что «фильос», вступая в орден, отказываются от интимных связей, – кивнул Эндер. – Но я твой муж. И поскольку я все равно ни с кем не занимаюсь сексом, в число этих «ни с кем» я могу включить и тебя.
Он криво улыбнулся.
Она ответила ему печальной, сочувствующей улыбкой.
– Новинья, – снова заговорил он, – меня больше не интересует жизнь. Во всем мире для меня осталась одна только жизнь – твоя. И если я потеряю тебя, мне больше не за что будет держаться.
Он сам не до конца понял смысл сказанного. Эти слова сами сорвались с его губ. Он знал лишь одно: им управляла не жалость к себе, он сказал чистую правду. Не то чтобы ему в голову лезли мысли о самоубийстве, отшельничестве и прочих глупостях. Скорее, он как будто затухал. Терял силы. Лузитания казалась ему все менее и менее реальной. Рядом с ним по-прежнему находилась Валентина, его сестра и верный друг. Она напоминала ему скалу, ее жизнь была реальной, но он не видел этого, потому что Валентина в нем не нуждалась. Пликт, его незваная-непрошеная ученица, может, и нуждалась в Эндере, но не в живом, реальном человеке, а в его образе. Так, кто там еще? Дети Новиньи и Либо, которых он воспитал как своих собственных, которых любил как родных детей… Они уже повзрослели, а поэтому тоже перестали нуждаться в Эндере. Джейн, которая однажды чуть не самоуничтожилась, когда он на какой-то час лишил ее своего внимания, тоже больше не искала его общества, потому что у нее был Миро, а теперь еще появился Питер…
Питер. Юная Валентина. Откуда они взялись? Они украли его душу и забрали с собой. Они совершали поступки, которые когда-то совершал он сам. А Эндер тем временем ждал на Лузитании и… тихонько угасал. Вот что он имел в виду. Если он потеряет Новинью, что удержит его в теле, в котором он несколько тысячелетий путешествовал по Вселенной?
– Здесь я не могу решать, – покачала головой Новинья.
– Можешь, – сказал Эндер. – Ты сама должна решить, нужен ли я тебе как один из Ос Фильос да Менте де Кристу. Если это так, то с остальными препятствиями, думаю, я справлюсь.
Она язвительно рассмеялась:
– Препятствия? Такие люди, как ты, не знают слова «препятствия». Всевозможные преграды для них лишь ступени, по которым они поднимаются вверх.
– Такие люди, как я?
– Да, такие люди, как ты, – подтвердила Новинья. – Хотя подобных тебе я никогда не встречала. Как бы я ни любила Либо, он ни разу в жизни не был настолько живым, как ты обычно. Впервые я поняла, что люблю, когда полюбила тебя. Я скучала по тебе больше, чем по своим детям, больше, чем по родителям. Больше, чем по всем тем людям, которых я когда-либо любила и потеряла. Но то, что думаю я только о тебе одном, вовсе не означает, что людей, подобных тебе, не существует. Вселенная велика. Ты ж не можешь быть единственным в своем роде, а?
Он раздвинул картофельную ботву и мягко положил ей руку на бедро.
– Значит, ты по-прежнему любишь меня? – спросил он.
– Ты за этим пришел? Чтобы выяснить, люблю ли я тебя?
– Отчасти, – кивнул он.
– Люблю, – сказала она.
– Значит, я могу остаться?
Она разрыдалась. Громко и безутешно. Опустившись на землю, она закрыла лицо ладонями; совершенно забыв про хрупкие, ломкие стебли растений, он пододвинулся к ней, чтобы обнять ее, прижать к себе. Выплакавшись, она повернулась и, обвив его шею руками, прижалась к нему крепко-крепко, так же, как он – к ней.
– О, Эндрю, – прошептала она охрипшим и севшим от рыданий голосом, – неужели Господь Бог настолько любит меня, что возвращает тебя в мои объятия? Именно сейчас, когда я так в тебе нуждаюсь…
– Я буду с тобой, пока смерть не разлучит нас, – пообещал Эндер.
– Смерть я уже видела, – сказала она. – И поэтому молюсь, чтобы на этот раз Господь забрал меня первой.
3
«Нас слишком много»
Позвольте я расскажу вам самую прекрасную историю из тех, что мне известны.
У одного человека была собака, которую он очень любил. Тот пес сопровождал его повсюду, но человек никак не мог научить его делать что-нибудь полезное. Пес не приносил палку, не умел идти по следу, он не бегал наперегонки, не защищал своего хозяина, не сторожил дом. Вместо этого пес все время сидел у ног человека и смотрел на него с одним и тем же загадочным выражением на морде.