– Джейн постоянно крутится где-то поблизости, – нахмурил брови Питер. – Шпионит, чтобы Эндеру потом донести.
– Эндер не нуждается в доносчиках, – произнесла голограмма. – Он, скорее, нуждается в друзьях, если может приобрести таковых. Или, по крайней мере, в союзниках.
Питер равнодушно потянулся к терминалу и отключил его. Голограмма пропала.
Этот поступок очень не понравился Ванму. Как будто Питер ударил ребенка. Или избил служанку.
– Джейн – благородное существо, и не пристало обращаться с ней с таким неуважением.
– Джейн – это сбрендившая компьютерная программа, у которой вирус в одном месте завелся.
Очевидно, мальчишка, который взял Ванму в свой космический корабль и унес прочь с планеты Путь, пребывал сейчас в дурном настроении. Но она догадалась о причинах его мрачности и язвительности, только когда голограмма, стоявшая все это время перед ее глазами, исчезла.
– Дело не в том, что ты слишком юн, а голограммы Питера Виггина, Гегемона, запечатлели облик взрослого человека… – пробормотала Ванму.
– Что? – раздраженно очнулся он. – Что не в чем?
– Ну, дело не в физическом различии между тобой и Гегемоном.
– А в чем же тогда?
– Он выглядит… удовлетворенным.
– Он покорил весь мир, – напомнил Питер.
– Значит, проделав то же самое, ты будешь так же доволен жизнью, как и он.
– Думаю, да, – пожал плечами Питер. – Это и есть смысл моей жизни, если таковой имеется. Как раз эту миссию и поручил мне Эндер.
– Не ври, – упрекнула Ванму. – На берегу реки ты говорил об ужасных поступках, которые я совершила на пути удовлетворения собственного честолюбия. Признаю, я была честолюбива, я отчаянно жаждала подняться над той незавидной участью, которая была уготована мне от рождения. Мне знаком вкус и запах желаний, и я ощущаю, как от тебя пахнет амбициями, – так пахнет смола в жаркий день. Ты весь провонял этим запахом.
– Честолюбие? Стремления? Пахнут?
– Я сама пила из сей чаши.
Он широко ухмыльнулся, после чего коснулся сережки, висящей на ухе.
– Помни, Джейн все слышит и непременно доложит о нашем разговоре Эндеру.
Ванму замолкла – но не потому, что слова Питера ее оскорбили. Просто ей было нечего сказать, поэтому она ничего не ответила.
– Да, я честолюбив. Но таким создал меня Эндер. Я честолюбив, жесток, и в голове моей бродят отвратительные, грязные мыслишки.
– Но мне казалось, ты – это не ты, – притворно изумилась она.
Его глаза яростно блеснули.
– Правильно, я – это не я. – Он отвернулся. – Извини, Джеппетто, но я не могу стать настоящим мальчиком[2]. У меня нет души.
Она не знала имени, которое он упомянул, зато прекрасно поняла слово «душа».
– В детстве я считала, что быть служанкой мне предначертано природой. И это означало не иметь души. Затем в один прекрасный день обнаружилось, что у меня все-таки имеется душа. Пока что это открытие не принесло мне особого счастья.
– Я не имею в виду некое религиозное понятие. Я говорю об айю. Которой у меня нет. Помнишь, что произошло с искалеченным телом Миро, когда айю оставила его?
– Но ты же не рассыпался в пыль, значит ты все-таки обладаешь айю.
– Это не я ею обладаю, это она обладает мной. Я существую только потому, что айю, чья непреодолимая воля вызвала меня к жизни, продолжает поддерживать мой образ. Она еще нуждается во мне, еще контролирует меня, заменяя мое «я».
– И это Эндер Виггин? – спросила Ванму.
– Да. Это мой брат, мой создатель, мой палач, мой бог, мое «я».
– А юная Валентина? Он и ее поддерживает?
– Да, только ее он любит. Гордится ею. Он рад тому, что создал ее. Меня же он презирает. Презирает, однако именно его волей я руководствуюсь, когда совершаю свои поступки и говорю всякие гадости. Так что, когда преисполнишься презрения ко мне, вспомни, что я все время иду на поводу у своего братца.
– Но винить его в том…
– Я ни в чем его не виню, Ванму. Я просто излагаю существующее положение дел. На данный момент его воля управляет тремя телами одновременно. Моим, моей сестренки – этого невообразимого ангелочка – и его собственным постаревшим, уставшим от жизни телом. Каждая айю, что обитает в моем теле, руководствуется приказами его айю. По сути дела, я – это Эндер Виггин. Создавая меня, он воплотил в моем теле то, что сам ненавидит и чего больше всего боится. Свое честолюбие; да, именно его честолюбие ты чувствуешь, впитывая запах моих стремлений. Он передал мне свою агрессию. Свой гнев. Свою жестокость. Ничего моего во мне нет, потому что я давно мертв. В любом случае я никогда не был таким, каким видел меня он. То, что ты сейчас видишь, – это пародия, насмешка! Я – извращенное воспоминание. Страшный сон. Кошмар. Я – то существо, что прячется под детской кроваткой. Он вызвал меня из хаоса, чтобы воплотить ужас детских лет.
2
Отсылка к сказке Карло Коллоди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы» (1883). Джеппетто – мастер, вырезавший Пиноккио из бревна.