— Миро говорил от всего сердца, — заверила ее Валентина. — Он очень смело и честно поступил.
Снова ответ Вэл прозвучал слишком тихо, и Миро не разобрал ни слова.
— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Валентина. — Пойми, мы вместе проделали долгий путь на одном космическом корабле, это случилось не так давно, и мне кажется, он немножко влюбился в меня за время того полета.
Наверное, это было правдой. На самом деле так все и было. Миро ничего не оставалось, как признать это: некоторые из чувств, которые он испытывал к Вэл, на самом деле были чувствами, которые он питал к Валентине, превратившейся из недоступной женщины в молодую девушку. Только эта девушка, как он надеялся, была рядом и свободна.
Их голоса стали тише, и до Миро доносилось лишь неразборчивое бормотание. Однако он не уходил; уперевшись руками в дверной косяк, он прислушивался к тихим голосам, которые были так похожи, так хорошо знакомы ему. Их музыку он готов был слушать вечно.
— Если и есть кто-нибудь в этой вселенной, похожий на Эндера, — внезапно заявила Валентина, — так это Миро. Он стал калекой, пытаясь спасти невинных существ от гибели. И он так до конца и не исцелился.
«Она специально произнесла это так, чтобы я услышал, — понял вдруг Миро. — Она говорила во весь голос, зная, что я стою здесь и слушаю. Старая ведьма ждала, когда хлопнет моя дверь, и, не услышав этого, поняла, что я не ушел в комнату. Она пытается заставить меня взглянуть на себя. Но я не Эндер, я всего лишь Миро, и если она говорит обо мне такое, это только еще раз доказывает, что она меня вообще не знает».
— Ой, заткнись, опять ты врешь самому себе, — раздался у него в ухе тихий голос.
Джейн, конечно же, тоже все слышала. Даже его мысли, потому что по привычке он проговаривал их про себя. Он уже не мог думать, не двигая губами, языком. Джейн — это его исповедник, который сопровождает его повсюду.
— Ты влюбился в девчонку, — продолжала Джейн. — Почему бы и нет? Ты терзаешься своими чувствами к Эндеру, Валентине, Кванде и самому себе. Что с того? Разве была когда-нибудь кристально чистая любовь? А влюбленные только и делают, что терзаются и путаются в собственных чувствах. Думай о ней как о суккубе. Ты полюбишь ее, а она рассыплется в пыль в твоих объятиях.
Насмешки Джейн раздражали. И вместе с тем забавляли. Он вошел в свою комнату и тихонько прикрыл дверь. Закрыв ее, он прошептал:
— Ты просто ревнуешь, старая сучка. Хочешь, чтобы я принадлежал тебе одной.
— Ты не ошибаешься, — ответила Джейн. — Если б Эндер на самом деле любил меня, то, оказавшись во Вне-мире, он бы создал МОЕ человеческое тело. Тогда бы я смогла заигрывать с тобой.
— Мое сердце уже принадлежит тебе, — признался Миро. — Все целиком, без остатка.
— Ну и любишь ты врать, — хмыкнула Джейн. — Я всего лишь говорящая записная книжка и калькулятор одновременно. И ты это прекрасно знаешь.
— Но ты очень, очень, богата, — возразил Миро. — Я женюсь на тебе ради твоих денег.
— Кстати, — вдруг перебила его Джейн, — в одном она точно заблуждается.
— В чем именно? — спросил Миро, гадая про себя, кого именно подразумевает Джейн.
— Исследование миров еще не закончилось. Заинтересован в этом Эндер или нет — а я думаю, ему ваши полеты небезразличны, потому что она еще не превратилась в пыль, — ваша работа не закончилась на том, что вы отыскали планеты-колонии для свинксов и жукеров.
Говоря об этих расах, Джейн частенько использовала их старые уменьшительно-уничижительные названия. Миро никак не осмеливался спросить, имеется ли у нее в словаре уничижительное название людей. Хотя он догадывался о возможном ответе. «Термин „человек“ сам по себе достаточно уничижителен», — сказала бы она.
— Так что же мы ищем? — поинтересовался Миро.
— Мы должны обследовать как можно больше миров, прежде чем я погибну, — ответила Джейн.
Лежа на кровати, он долго раздумывал над ее словами. Ворочался с боку на бок, затем поднялся, оделся и вышел под светлеющее небо. По пути ему встретилось несколько таких же, как и он, «ранних пташек». Люди спешили по своим делам, мало кто знал его в лицо, а многие даже не ведали о его существовании. Потомок странного семейства Рибейра, он не завел много знакомств в гиназио. Будучи талантливым и в то же время застенчивым юношей, он не обзавелся друзьями в колегио. Его единственной девушкой была Кванда, но попытка перелезть через изгородь, отделяющую человеческую колонию от леса пеквенинос, закончилась для него весьма плачевно — он стал калекой и отказался видеться с Квандой. Космический перелет навстречу Валентине оборвал последние тонкие ниточки, связывающие его с миром детства. На борту корабля он провел всего несколько месяцев, но на планете за это время прошли долгие годы. Он стал самым младшим сыном матери, единственным сыном, чья настоящая жизнь еще не началась. Дети, за которыми он присматривал, повзрослели и обращались с ним, как с милым воспоминанием, явившимся из юных лет. Только Эндер не изменился. Сколько бы ни прошло лет, что бы ни случилось, Эндер не менялся.