— Это неправда, — тихо промолвил Миро.
— Что, ты бы так не говорил? Да ладно уж, я очень хорошо тебя знаю.
— Нет, — покачал головой Миро. — Я хотел сказать, что не отдал бы свое тело. Даже ради спасения мира. Человечества. Всей вселенной. Однажды я уже лишился тела. Оно вернулось мне чудом, которого я до сих пор не понял. И просто так я свое тело не отдам, понимаешь? Нет, не понимаешь, потому что внутри себя ты не ведешь никаких битв. Эндер не дал тебе этого. Он создал тебя полной альтруисткой, совершенным человеком, готовым пожертвовать всем ради других. Твоя личность состоит из нужд других людей… Но я не таков. Я совсем не хочу умирать и надеюсь еще пожить. Вот что ощущают настоящие люди, Вэл. Что бы они ни говорили, они все равно хотят жить.
— А как же самоубийцы?
— Они тоже хотят жить, — объяснил Миро. — Самоубийство они совершают в отчаянии, надеясь избавиться от невыносимых страданий. И отдать свою жизнь, чтобы спасти кого-нибудь лучше себя, вовсе не так уж благородно.
— Иногда люди считают по-другому, — пожала плечами Вэл. — То, что я легко могу пожертвовать своей жизнью, вовсе не означает, что я ненастоящая. И это не означает, будто я не знаю, что такое сомнения.
Миро остановил флайер и опустил его на землю. Они оказались на окраине леса пеквенинос, растущего неподалеку от Милагра. Он видел, что работающие в поле пеквенинос бросили свою работу, чтобы посмотреть на них, но ему было плевать, что они увидят и что подумают. Он обнял Вэл за плечи, по щекам его бежали слезы.
— Я не хочу, чтобы ты умирала, — произнес он. — Я не хочу, чтобы ты добровольно шла на смерть.
— Но ты хотел этого, — возразила Вэл.
— Я выбрал жизнь, — сказал Миро. — Я предпочел перебраться в другое тело, в котором мог жить дальше. Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь заставить тебя и Джейн проделать то же самое, что когда-то проделал я? Новое тело появилось совершенно неожиданно, и некоторое время новый и старый «я» смотрели друг на друга. Вэл, я помню, что тогда подумали мои тела. Я помню, как посмотрел на свою новую оболочку и сказал себе: «Как прекрасна, как молода она, я помню, что когда-то и я был таким, когда-то я был этим человеком, так почему же я не могу снова стать им, вместо того чтобы оставаться калекой?» Я подумал об этом, я ПОМНЮ свои мысли, я не вообразил их, не выдумал, я четко помню, что тогда подумал. Но в то же время я помню, как смотрел на себя с жалостью и говорил: «Бедняга, как он искалечен, как он может жить, ведь он наверняка помнит, что значит быть живым?» И внезапно мое тело рассыпалось в пыль, даже не в пыль, оно превратилось в воздух, в ничто. Я отчетливо помню его смерть. Но я не помню, чтобы я умирал, потому что моя айю уже переселилась. Однако я знаю, что значит жить в двух телах.
— А может, ты просто помнишь себя до переселения, а потом твои воспоминания становятся воспоминаниями новой личности?
— Может быть, — согласился Миро. — Но переселение произошло мгновенно. Как я мог столько запомнить? Мне кажется, воспоминания этого тела начинаются с той самой секунды, когда моя айю одновременно поддерживала сразу два тела. Вот что мне кажется.
— А я-то думала, ты все знаешь наверняка.
— Да, я уверен в этом, — кивнул Миро. — Потому что ничего другого и представить нельзя, следовательно, этого не может быть. Я живу в реальности, в которой ты можешь спасти Джейн, а Джейн может спасти тебя.
— Ты хочешь сказать, ТЫ можешь спасти нас.
— Я уже сделал все что мог, — ответил Миро. — Все. Я попросил Королеву Улья. Она подумает над этим вопросом. Она попробует. Но ей понадобится твое согласие. Согласие Джейн. Хотя теперь это уже не мое дело. Я буду всего лишь сторонним наблюдателем. И либо ты погибнешь, либо выживешь. — Он притянул ее к себе и обнял. — Я хочу, чтобы ты выжила.
Тело ее напряглось, лицо приняло отстраненный вид, и он отпустил ее. Он отстранился от нее.
— Подожди немножко, — попросила она. — Подожди, пока в этом теле не поселится Джейн, и с ней можешь делать все, что она тебе позволит. Но до МЕНЯ даже пальцем не дотрагивайся, потому что мне противно, когда меня касается человек, который желает мне смерти.
Ее слова слишком глубоко ранили, чтобы на них можно было как-то ответить. Слишком глубоко ранили, чтобы как-то пережить их. Он завел двигатель. Флайер приподнялся в воздух. Он повел машину вперед, и они полетели дальше. Обогнув лес, они приблизились к тому месту, где рядом с Милагром росли отцы-деревья по имени Человек и Корнерой. Он чувствовал ее присутствие рядом, точно так же, как человек, в которого однажды ударила молния, чувствует находящуюся неподалеку высоковольтную линию: даже не касаясь ее, он чувствует боль, которую она в себе несет. То, что он натворил, уже никак не исправишь. Она ошибалась, он действительно любил ее и не желал ее смерти, но она жила в мире, в котором он хотел уничтожить ее личность, и в обратном ее было не убедить. Они могли ехать вместе, могли вместе лететь в другую звездную систему, но с этого самого момента их будут разделять миры. Это было слишком больно, это знание уязвляло, но сейчас боль была слишком велика, чтобы он мог дотронуться до нее или почувствовать. Однако боль была, и он знал, что она годами будет мучить его, но сейчас он не осмеливался прикоснуться к этой боли. Он и так понимал свои чувства. Последний раз он ощущал то же самое, когда лишился Кванды, когда его мечта о жизни рядом с ней безвозвратно исчезла. Он не мог коснуться этой боли, не мог исцелить ее, не мог даже погоревать над тем, что считанные минуты назад он наконец нашел то, чего всегда желал, и тут же снова потерял.