— Да.
— И чего же?
— Закончить свою жизнь чудаковатой старухой. — Она все-таки нашла в себе силы улыбнуться. — Которая сама себе противна.
— Себе противна? Ну это тебе не грозит, — сказал он спокойно. — Ты простишь себе все — пока никто не смотрит.
И она его возненавидела: разве она когда-нибудь говорила с ним так безжалостно?
Разве она когда-нибудь говорила с ним так безжалостно.
— Ведь и ты можешь не найти там идиллию, которую вообразил, — сказала она безучастно. — Кто знает? А я мало что требовала.
— Это как раз и плохо.
— Тебе скоро надоест.
— Все же я попробую.
— Мы совершаем много ошибок. И каждый раз — новые.
— Ты так считаешь.
— Да, я так считаю.
— Ну и стерва же ты, — сказал он. — Ты просто не знаешь этого.
Стерва? Лялька и правда не знала. Она даже не понимала, почему Кейти встала между ними. Но так случилось. Прежде у нее не было подруг. Она никогда не любила женщин, даже презирала их: слабые, тихие создания. Всегда в тени своих мужчин. Всегда смотрят на них снизу вверх. Кейти была другой. Она и в Ляльку вселяла непокорность. Неужели это предательство — восхищаться кем-то? Ведь именно так и было: она восхищалась Кейти, потому что та любила рисковать. Жила безрассудно.
— А ты всегда была предельно осторожна, — сказал Мендес с ироничной ухмылкой.
Лялька напряглась, обдумывая его слова. Да, осторожна. Для того была причина.
— Какая причина? Если бы у тебя были дети…
Да, тогда люди понимали, с чем связана осмотрительность. Относились к ней уважительно. И ты был осторожен ради них тоже.
— Думаешь, я расчетливая? — спросила она с раздражением.
— Хуже. Ты получаешь удовольствие от безумств подруги — в своих фантазиях. Думаешь, я этого не знаю?
— Ты бы еще упрекнул меня в верности! — воскликнула Лялька.
— А как насчет верности в мыслях?
— Где-где?
— В желаниях. В мыслях.
— Думаешь, я не могу заполучить любого мужчину, которого пожелаю?
— Можешь. Да только тебе придется раздеться, Лялька. Обнажиться перед ним. Тебе это понравится?
— А ты бы предпочел именно это?
— Для меня измена в мыслях не лучше.
Он возненавидел Кейти с первого взгляда. Гипнотическую нежность близорукого взгляда, темную кожу, глубокий голос с легчайшим американским акцентом, тень разочарования в уголках глаз и изгибе губ.
— Она лесбиянка, — убеждал Ляльку Алекс.
— Кейти? Ты шутишь — это при всех-то ее мужьях..
Да это и была шутка, никакого отношения к действительности не имевшая. Ничего эротического в их отношениях не было. Разве что легкая напряженность. Дразнящая борьба с желанием снять трубку и позвонить. Они словно играли друг с другом. Лялька выпила чашку горячего черного кофе. Распечатала почту. Одна открытка была от ее сестры Клары. Лялька вздохнула. Бедняжка Клара. Надо будет сегодня же ей позвонить.
Но позвонила она, конечно же, Кейти. Судя по голосу, та была чем-то занята. Казалось, во время разговора перед ней лежала открытая книга. Наконец она рассеянно спросила:
— Что с тобой?
— Просто мне сорок, вот и все, — сказала Лялька.
— Ах милая, в твоей жизни должны быть и более интересные даты.
— Понимаешь, не хочу, чтоб меня это так уж волновало. — Лялька закурила. — Я не про платья и прическу, это все само собой разумеется, но…
— А я не про дни, когда тебя осаждают мужчины, дуреха. Полная перемена обстановки, вот что тебе необходимо.
— Это верно, — вяло согласилась Лялька.
— Освободись от будничных дел.
— О чем ты, Кейти? Да я, стоит захотеть, освобожусь от любых дел.
— Я имею в виду настоящую перемену обстановки. Почему бы тебе не уехать? Со мной?
Кейти работала на несколько изданий, но в штате нигде не состояла.
— А куда ты направляешься? — спросила Лялька без особого интереса. В отличие от Кейти она может и сама оплатить свои путевые расходы.
— Это по работе.
— Но куда именно?
— На Восток.
— Хочешь сказать, за «железный занавес»? — Она сглотнула слюну. — Знаешь, мне кажется это не так уж безопасно.
— Да Бог с тобой, у тебя же британский паспорт.
В дверь позвонили, Лялька крикнула Марии: «Откройте, пожалуйста!» — и закончила разговор уклончивым:
— Кейти, я тебе перезвоню.
— Подумай о моем предложении.
— Непременно, — пообещала Лялька.
Она закурила очередную сигарету, открыла шкафчик с напитками и тут же налила себе рюмку водки. Как она и предполагала, пришел Тобайас Ансел.