-И благодаря тебе же он…
-Да, я убила своего мужа. Но не из-за того, что он меня оскорбил, хотя это недостойный конунга поступок. Я ехала еще и за тем, чтобы открыть тебе тайну, в которую вовлечены судьбы всех народов Заката: за день до смерти моего мужа послы Хейда доставили нам дорогой меч – и предложение о совместном походе… против тебя, конунг ариев!
Володар побледнел:
-Продолжай.
-Продолжать? Моему мужу хватало ума удерживать в своей власти доставшееся по наследству, и только. Он непомерно возгордился, когда великий завоеватель предложил ему не подданство и не данничество, а союз. И он собирался объявить о грядущем походе, собрав для этого других вождей на пир. Конечно, он знал, что я против союза с Хейдом, и потому непрестанно смеялся надо мною – и прочие конунги вторили ему, пытаясь хотя бы так лягнуть память Трима Эльдсона! Такие ничтожества признают только силу – поэтому они словно окаменели, когда их “повелитель”, жалкая тень моего отца, упал со сломанной шеей…
-Но ты не просто возглавляешь это посольство… ты ищешь убежища?
-Ты прав, конунг. Но это не вся правда. Если бы я держалась в Галогаланде до конца, то вожди, соблазненные посулами Хейда и мечтающие о былом безвластии, погрузили бы всю страну в пламя братоубийственной войны – и победили бы, поддержанные полчищами вампиров. Мечте моего отца пришел бы конец… Я верила, что он недаром с надеждой смотрел на Восход! Со мною под твою руку прибыли все верные мне хирдманны, и если ты позволишь – их число пополнится теми, кто покинет Галогаланд, не желая быть рабом вождей-предателей и проклятого Хейда! Мы будем сражаться за тебя, за твой народ и за твою страну… и, может быть, однажды мы еще увидим родные фиорды, скалы и леса – когда придем, как освободители.
Гроссдроттнинг помолчала, но Володар ничего не ответил ей, лишь глаза царя внимательно разглядывали ее, будто пытаясь проникнуть в сокровенные помыслы. И Морра добавила:
-Я открылась перед тобою, конунг ариев, потому что мне и моим людям некуда больше идти. Если ты откажешь мне в поддержке… Я рассказываю все это, чтобы ты поверил: это не подвох. Я в твоей власти. Что ты скажешь?
-Значит, ты готова вернуться на Родину, даже опираясь на копья моих дружин? Ты так жаждешь власти, гроссдроттнинг? Или тебе так дорог Галогаланд?
-Галогаланд… - Почти прошептала Морра, и ее голос дрогнул. Володар был готов поклясться, что на миг в ее глазах блеснули слезы! – Знаешь ли ты, конунг ариев, почему викинги, почти всю жизнь проводящие вдали от суши, просят товарищей после своей смерти поставить на родном берегу памятный камень? Потому что даже в небесных чертогах отца Владана их иногда охватывает тоска, и они на краткий срок возвращаются на землю – туда, где трава помнит их детский смех, где волны и ветер пели им о славе дальних походов…
-Да, все-таки боян… прости, скальд… живет в каждом из людей твоего племени, гроссдроттнинг.
Володар отвернулся, прошелся взад и вперед по деревянному настилу, и затем только заговорил: