– Хорошо. Пойдёте с нами,– решил Джучибер.– Ну, что багатуры, выступаем? – обратился он к остальным.
– Внимание и повиновение! – каждый из военачальников по очереди подтверждал свою готовность к походу.
– Тогда по коням!
Воины ополчения и нукёры собрались на удивление быстро. В строю стояло двенадцать сотен всадников, считая полсотни гейров в их костяных доспехах. Джучибер оглядел ряды и заскрипел зубами от охватившего его негодования. Более половины бойцов ополчения племени не пришло под ханский туг.
– Где остальные?
– Кого забрали старейшины родов. Кто ушёл сам по себе…– покачал седой головой Мутулган.– Не беспокойся. Нас хватит, чтобы отбить бесаудов Пайкана,– добавил он.
– Почему они ушли? И почему эти остались? Не понимаю…
– Потому что больше всего на свете человек страшиться неизвестности. Никто не знает, куда повернёт течение жизни. Твой отец был опорой для всех и теперь, когда его не стало, люди опасаются будущего. Сейчас они видят защиту в своих родах.
– Но ведь ополчение племени призвано защищать их от врага?
– Ты сейчас поведёшь наших воинов на бесаудов,– усмехнулся Мутулган.– А разве Пайкан и его люди не одной с нами крови?
Джучибер ничего не ответил. Он молча хлестнул своего дахирана плетью, направляя скакуна на сакму, ведущую на север, в сторону Овечьего Брода. Строй войска отозвался глухим топотом копыт, и полился следом за ним по дороге.
Они безостановочно двигались всю ночь. Степная сакма, по которой они шли, проходила чуть в стороне от берега Иланы. Она вилась среди невысоких степных курганов. Иногда дорогу прорезали овраги и густо поросшие лесом и кустарником лощины. Со стороны реки на степь наползала туманная дымка. Звёзды и луна скрылись за пеленой ночных облаков. Лишь с рассветом Джучибер по совету Мутулган-багатура объявил короткий привал, чтобы воины могли поесть и сменить лошадей.
Серый свет восходящего солнца осветил двигающиеся по долине Иланы сотни. Свежий ветер разогнал клочья тумана. На кроваво-красной полосе неба показались гребни далёких сопок. Но солнце ещё не успело оторваться от земного края, как войско опять уже было в пути.
Джучибер стоял в стороне, на вершине одного из курганов, пропуская мимо себя свою рать. Он оглядывал воинов, их коней и снаряжение. Большинство было вооружено луками, пиками и булавами, у остальных были палаши и лёгкие кривые сабли. С доспехами дело обстояло хуже, хотя щиты и шлемы были у всех, но только лишь две трети воинов были затянуты в куяки и в толстые стёганые кафтаны. Некоторые бойцы носили кольчуги и даже юшманы, но таких набралось на всё войско едва ли с сотню.
Командиры проходящих сотен поочерёдно подъезжали к Джучиберу, докладывая о своих воинах. Содохай командовал последней сотней, набранной из обоих куреней Далха-Кота. Почти две трети его подчинённых составляли старики и молодые, ещё не прошедшие посвящение, воины. Потому-то Мутулган и поставил его старшим над этой самой слабой в войске сотни.
Подъехав, он встал сбоку от Джучибера. Привычный к тяжести доспехов, Содохай был в островерхом шлеме и кольчужном юшмане, только щит по-походному был закинут за спину. Мимо них проезжали седые, украшенные многочисленными шрамами старики и совсем ещё молодые юноши, у которых на лицах только начинали пробиваться усы.
– А этого для чего с собой взял? – Джучибер плетью указал на одного из ратных. Крайним в строю ехал совсем молодой безусый парнишка, которому на вид было не более шестнадцати зим. У него было загорелое, обветренное лицо. Из-под чёрных бровей сверкал пронзительный взгляд жёлто-зелёных глаз.
– Которого? – переспросил Содохай.– А-а, этот… Это Богурчи. Он родом из ораноров. Сирота. Четыре зимы назад отец подобрал его в степи и пристроил жить в нашем курене. Клянусь Далха-Котом – этот малый один из наших лучших бойцов. Отец говорит, что со временем, из него получится славный сотник.
Джучибер только хмыкнул в ответ, но лицо молодого воина врезалось в память. Если этот сирота отличится, то его следует наградить отдельно. Джучибер понимал, как тяжко жить одному, без помощи рода, который отказался от тебя. У таких, как этот Богурчи, нет ни своей юрты, ни своего очага. Единственным их уделом было пасти овец у какого-нибудь нойона или старейшины, влача жалкое существование в убогих шалашах в надежде взять в жёны захваченную в набеге пленницу либо такую же несчастную сироту.
Когда стемнело, встали на ночёвку прямо в степи. Костров не разводили. Воины осматривали оружие, пересёдлывали коней, затягивали ремни кояров. Воеводы, собравшись в кружок на совет, решили разделиться. Договорились, что Джучибер с тремя сотнями всадников пойдёт в обход. Остальные, под началом Мутулган-багатура, Есен-Бугэ и Белтугая навалятся на бесаудов в открытую. На том и сошлись.