Дневной свет на мгновение ослепил. Затем я увидел широкий двор, ограниченный с одной стороны высоким забором, а с остальных - постройками разного размера, примыкающими друг к другу. В нос сразу ударил гнетущий запах гнили. Во дворе было много людей, у них под ногами бродили индюки, свиньи и прочая живность. Возле забора темнели кучи каких-то овощей, охраняемые тремя мордоворотами с ножами и палками. В самом центре двора стоял обычный колодец с воротом, окруженный обширной лужей. Я по возможности старался побольше увидеть, но моим конвоирам это не понравилось, и в конце концов один схватил меня за волосы, чтоб я не вертел головой.
Из-за этого я не смог обернуться, хотя очень хотелось. Боковым зрением я успел заметить, что сзади громоздится какое-то темное сооружение, а может, просто гора - уточнить мне не удалось.
Меня втолкнули в двери, открыв их едва ли не моей головой. Потом долго вели узкими коридорами. Все встречные поспешно отступали к стене, провожая меня странными взглядами.
Я был совершенно спокоен. Вряд ли меня вели казнить - это можно было сделать и раньше. А если и так, вырвать нож у старосты слева я мог в любую секунду. А уж дальше...
Действительно, что дальше?
Меня вывели на террасу, сложенную из толстых деревянных брусов. Сквозь редкую решетку было видно высокое облачное небо. Я увидел улицу города - она шла между деревянных двухэтажных домов с закругленными крышами. Лавируя среди луж и грязных обочин, по ней передвигались очень просто одетые люди. Воняло помоями и дымом. Где-то истошно орал поросенок.
Мы просидели на террасе довольно долго. Затем я услышал стук копыт, и ко входу подкатил угловатый экипаж с маленьким темным окошком. За ним следовал всадник - высокий и широкоплечий человек с широким ножом на поясе и свернутым в кольцо кнутом.
Дверца экипажа открылась. На меня уставилась пара круглых, рыбьих глаз. Их обладатель находился в полумраке экипажа, поэтому я смог разглядеть только лунообразную голову, покрытую легким пепельным пухом, и блестки на богатом длинном халате.
Старосты впились мне в плечи, заставив опуститься перед своим повелителем на колени. Я не возражал. Я даже попытался приложить руку к сердцу. Но тут же несильно получил по этой руке палкой - мое движение показалось старостам угрожающим.
- Это он? - донесся квакающий голос из экипажа.
- Он, - конвоиры энергично закивали.
Их величество заговорили. Я по-прежнему половины слов не разбирал, но все же угадал смысл: луноголовый человек интересовался, из каких краев я прибыл, что за нелепый наряд был на мне и кто здесь может дать мне рекомендации. В его голосе звучала такая лень и пренебрежение ко всему окружающему, что мне даже стало неудобно отнимать у него время.
Как профессионал в своем роде, я просто обязан был предвидеть подобный разговор. Но, увы, до сего момента мои мысли были заняты совсем другими проблемами. Поэтому я начал импровизировать, и из меня полезла какая-то дикая фантазия про далекую страну, про путешествие, про разбойников, которые меня ограбили и бросили на дороге.
Повелитель слушал, склонив голову. Он смотрелся как школьный директор, получающий объяснения от ученика-хулигана.
- Ты очень странно говоришь, - сказал он наконец, бесцеремонно прервав мое повествование. - Интересно, в какой стране так уродуют человеческую речь? А что такое "путешественник"?
Я насторожился. Мне казалось, я не ошибся - слово обозначало именно то, что я хотел сказать. И все же собеседник его не понял.
- Путешественник - тот, кто переезжает из города в город, из страны в страну, чтобы увидеть мир, - осторожно пояснил я.
- Это правда? - с ироничной улыбкой поинтересовался повелитель.
- Истинная правда, - я сделал неопределенное движение рукой, чем вызвал новое проявление нервозности у охраны.
- Значит, ты просто сумасшедший бродяга, - без тени сомнения констатировало его величество. - Кто же еще решится выйти из города, только чтобы увидеть мир? Или у тебя есть в этом какая-то выгода?
- Да нет, - я пожал плечами.
- Ты говоришь очень странные вещи, пришелец. Сможешь ли ты доказать, что тебя не прислала Пылающая прорва, чтобы шпионить за нами?
Вопрос поверг меня в замешательство. Честно говоря, еще никогда не приходилось никому доказывать, что я не шпион Пылающей прорвы.
- Но... я никогда не слышал о Пылающей прорве, - проговорил я, стараясь скрыть свою растерянность.
- Может, это и правда, - неожиданно легко согласился повелитель. Однако в следующую секунду его круглые глаза сощурились. - Но если тебя ограбили разбойники, то почему они не взяли это?
Он вытянул из темноты экипажа веревку, на которой были нанизаны, как бусы, или привязаны мои родные вещи - фонарик, часы, карточка, расческа, связка ключей, кошелек, перочинный нож и авторучка. Пистолет отсутствовал.
- Почему они не взяли это? - повторил повелитель.
- Не знаю, - только и смог ответить я. Но мысль моя напряженно работала. "Думай, думай!" - заставлял я себя. Из ситуации надо было извлечь максимум выгоды.
- Может, потому, - проговорил я наконец, - что это мои амулеты. Нельзя брать чужие амулеты. Они вызовут болезни и неудачи у похитителя.
Напрасно я надеялся, что после таких слов повелитель с испугом швырнет мне в лицо мои вещи. Он только усмехнулся.
- Я не верю в эти глупости. Старые вещи не могут причинить вреда. Наверно, ты хочешь напугать меня. А ну, расскажи, для чего нужно это? - он взял в руки мою авторучку.
- Этим пишут, - кратко объяснил я. В тот момент я не обратил внимания, что мое великолепное снаряжение названо "старыми вещами". А если бы и задумался, все равно не понял бы истинного значения слов повелителя.
- Пишут? Какая бесполезная вещь. Я никогда ничего не писал и не собираюсь. Можешь забрать это себе. А впрочем, отдам управляющему. Он часто пишет.
Он повертел фонарик, но затем выпустил из рук, ничего не спросив.
- Я уже устал с тобой разговаривать. В другой раз ты мне расскажешь про все остальное. А сейчас я должен кое-что объяснить. При тебе не обнаружено имени и рекомендаций, поэтому тебе остается только надеяться на мою доброту. За утерю имени тебя можно хорошо наказать.
- Я не терял имени, - сказал я на всякий случай.
- Значит, у тебя просто никогда его не было, - он похлопал ладошкой по богато отделанной круглой деревянной коробочке на поясе. - Я разрешаю тебе пожить у меня. Будешь работать на конюшне, там и жить. Если окажешься хорошим работником, получишь имя. А пока ты будешь безымянным.
- А можно ли мне уйти? - деликатно поинтересовался я.
- Похоже, ты действительно рехнулся. Без имени ты прибежишь обратно, не пройдет и дня. Я стану платить тебе три малых клинка в неделю. Правда, один будет вычитаться за еду, а еще один - за право жить в городе. Ты, конечно, можешь жить за городом, если хочешь, - прибавил повелитель и почему-то засмеялся. - Честно говоря, третий клинок тоже будет вычитаться за... за разные другие блага. За одежду, например. За воду. И еще нужно учесть, что ты уже три дня находишься у меня, и тебе каждый день носят еду! Но ты не волнуйся. Я заберу вот эту ерунду, - он тряхнул связкой моих вещей, - это и будет плата. Надеюсь, тут найдется что-нибудь полезное.
- Но у меня есть имя, - сказал я.
- Где же оно? - насторожился собеседник.
- Вот, - я указал на свою карточку.
Повелитель с облегчением рассмеялся. Затем вытащил карточку из связки, осмотрел с двух сторон. Человек на коне приблизился к нему, чтоб тоже взглянуть на мой документ. Я заметил, что его лицо изуродовано шрамом или, скорее, ожогом.