— Лотта, что ты наделала? — воскликнула тётушка Берг.
— Я вяжу джемпер, но у меня запутались нитки, — ответила Лотта.
Тогда тётушка Берг сказала, что будет лучше, если мы пойдём в сад, съедим вафли, а потом быстренько отправимся домой.
Мы сидели в саду тётушки Берг, пили какао и ели вафли, посыпанные сахарной пудрой. Солнышко припекало, вокруг щебетали воробьи, и мы угощали их крошками от вафель. Но потом тётушка Берг устала от нас и велела нам идти домой. И тогда мы с Юнасом перелезли через забор, а Лотта проскользнула через лаз, вырытый Скотти. Дома мы прямиком отправились на кухню — узнать, что у нас будет на обед.
— Я приготовила тушёного окуня, — сказала мама.
— Это хорошо, — обрадовался Юнас, — а то у нас в животах слишком много сладких вафель.
— Так вы были у тётушки Берг? — спросила мама. — Она вам обрадовалась?
— Ещё как! — ответил Юнас. — Она обрадовалась целых два раза. Сперва, когда мы к ней пришли, а потом — когда ушли.
Тётя Берг — самая добрая тётушка на свете.
Пикник
Однажды в воскресенье папа предложил нам устроить пикник.
— Ура! — в один голос закричали мы с Юнасом.
— Ура пикнику! — закричала Лотта.
В тот день мама встала пораньше, напекла оладий и приготовила бутерброды, а кроме того, два термоса, в одном был кофе для себя и для папы, в другом — какао для нас.
Наконец папа выкатил из гаража автомобиль и сказал:
— А ну-ка посмотрим, хватит ли нам всем места в этом лилипутике. Смогу ли я запихнуть в него маму, Главного горлопана, просто Горлопана, Погремушечку, двадцать шесть оладий и уж не знаю сколько там бутербродов…
— И Мишку, — сказала Лотта.
Мишка — это большой розовый тряпичный поросёнок, которого Лотта повсюду таскает за собой. Почему-то она думает, что это медвежонок.
— Твой Мишка — поросёнок и всегда был поросёнком, — внушает ей Юнас.
Но Лотта громко протестует, утверждая, что это медвежонок.
— Медведи не бывают розовые, — говорит Юнас. — Какой он медведь, белый или бурый?
— Он поросячий медведь, — отвечает Лотта.
Конечно, Лотте разрешили взять на пикник поросячьего медведя. Уже сидя в автомобиле, она спросила:
— Мама, а у поросят бывают дети?
— Ты кого имеешь в виду, своего Мишку или настоящих поросят, таких, каких держат в деревне дедушка с бабушкой? — спросила мама. Оказывается, Лотта имела в виду настоящих поросят, а не таких, как её Мишка, и мама сказала, что у настоящих поросят, конечно, бывают дети.
— Нет, не бывает, — возразил ей Юнас.
— Нет, бывают, — настаивала на своём мама.
— Не может у них быть настоящих детей, — снова возразил Юнас. — У них могут быть только маленькие поросятки.
Мы все засмеялись, а папа сказал, что более хитрых детей, чем у него, нет ни у кого на свете.
Папа привёз нас к небольшому озеру, оставил машину на лесной дороге, и мы перенесли все пакеты с едой поближе к берегу. Там были длинные мостки, уходящие далеко в воду, и мы захотели пойти на них и посмотреть, нет ли в озере рыбы.
Мама улеглась на траве и сказала папе:
— Я пролежу здесь весь день и не сдвинусь с места, а ты, пожалуйста, пригляди за детьми!
Папа пошёл на мостки приглядывать за нами, мы улеглись на мостки и стали следить за мальками, которые быстро-быстро шныряли в воде. Срезав в лесу длинные прутья, папа привязал к ним леску с крючками и дал каждому из нас. Мы нацепили на крючки кусочки хлеба и долго-предолго удили, но не поймали ни одной рыбёшки.
Тогда мы решили пойти в лес, хотя мама и велела нам не отходить далеко.
Наше внимание привлекла маленькая птичка, которая то и дело кружила над кустарником, то влетая в него, то вылетая. Мы подобрались к кустам поближе и почти у самой земли увидали гнездо, в котором лежали четыре крохотных синеватых яйца. В жизни не видела более красивых яиц! Лотта не желала уходить оттуда, она была готова весь день сидеть и смотреть на эти яйца и даже подняла повыше своего Мишку, чтобы он тоже мог ими полюбоваться. Но мы с Юнасом приглядели поблизости дерево, на которое можно было залезть, и Лотте волей-неволей пришлось пойти с нами.
Я не боюсь лазать по деревьям, и Юнас не боится, а вот Лотта боится. Мы помогли ей залезть на невысокую ёлку, но она тут же закричала: