Ступени ритмично похрустывали, моя куртка едва слышно шелестела.
Амелин остановился на втором этаже возле первой же двери. Мы оба замерли, прижавшись к стене.
— Это здесь, — взволнованно заговорил он. — Слышишь?
Я снова прислушалась. В тот момент было сложно сказать, слышу ли я что-нибудь, потому что сердце бешено стучало, заглушая любые другие звуки.
— Возможно.
И тут внезапно, без предупреждения, он распахнул дверь. Она глухо стукнулась, и где-то в глубине комнаты, в углу, я совершенно точно уловила какое-то движение.
Что-то бегло скользнуло, на миг пропало, а потом вновь появилось. Я непроизвольно дернулась, сделала шаг назад и наступила Амелину на ногу.
— Там что-то есть.
— Да, — приглушенно ответил он, не двигаясь с места. — Прогони его, пожалуйста.
— С ума сошел? — я снова сделала попытку отступить, но он настойчиво подтолкнул меня вперед.
Я неловко отпрянула, наткнулась бедром на стул, и тот с жутким грохотом упал. Дверь за нами закрылась. Движение в углу прекратилось, и наступила мертвая тишина.
Амелин, сволочь, стоял прямо за моей спиной, будто бы прячась.
По спине поползли мурашки, ладони похолодели, и больше всего я хотела поскорее выбраться из этой жуткой комнаты, но он загораживал проход и не пускал.
— Пожалуйста, — зашептал он хрипло прямо в ухо. — Это очень важно. Особенно теперь. Я уже всё сделал.
Я не видела лица, но знала наверняка, что темнота его глаз в этот момент была ещё глубже и страшнее той, что нас окружала.
— Пожалуйста, — повторил он, горячо дыша в затылок. — Защити меня.
И в эту минуту я не знала, чего боялась больше: того, что двигалось в углу или его самого.
Но тут снова послышались шаги, на этот раз громко и очень отчетливо, шумно раскрылась дверь, и вспыхнул резкий, ослепляющий свет. Я закрылась локтем, Амелин вздрогнул и обернулся. В дверях стоял помятый, взлохмаченный и очень недовольный Якушин.
— Что вы тут делаете?
— Саша, — вполголоса пролепетала я, — тут что-то было, что-то в углу.
— Где? — Якушин развернулся в ту сторону, куда я показывала.
В комнате оказалось довольно уютно, почти как в квартире. Красивые шкафчики, большая двуспальная кровать, тяжелые шторы, за дверью стояли коробки, о которые с таким шумом билась дверь, неподалёку валялся опрокинутый стул.
— Ну, вон там, — я сделала пару шагов и, в том месте, где двигалось это самое страшное нечто, увидела торчащий из-за штор кусок большого настенного зеркала.
Должно быть его убрали туда, чтобы не разбилось. В зеркале действительно отражалось каждое моё движение.
— Зеркало? — удивился Якушин. — Ты испугалась зеркала?
Он как-то невесело усмехнулся и оглядел меня с ног до головы. Босиком, в колготках, и куртке сверху я, должно быть, выглядела очень нелепо.
— Чего вы вообще сюда поперлись? — Якушин поправил штору так, чтобы она полностью прикрыла злосчастное зеркало.
— Просто Амелин услышал что-то. Мы оба слышали. Да?
Я посмотрела на него в поиске подтверждения моих слов, но он стоял, наклонив голову так, что светлые волосы закрывали половину лица, и как будто специально валял дурака. Это было очень подло с его стороны так прикалываться. Не сдержавшись, я ударила его кулаком в плечо.
— Ты чего меня тут пугал? Это смешно? Я тебя спрашиваю, это смешно?
От моего толчка он покачнулся, но голову даже не поднял. Тогда Якушин подошел к нему поближе, убрал с лица волосы и прикоснулся двумя пальцами ко лбу.
— Всё ясно. Пациент готов. За тридцать восемь точно. Температура. Бред и галлюцинации.
Затем он таким же точно образом потрогал и мой лоб, а потом насмешливо улыбнулся:
— А вот у тебя с чего эти галлюцинации, не понятно.
Амелина уложили на ту большую железную кровать, на которой до этого спал Марков, стащив, наконец, с него это дурацкое пальто, которое совершенно точно было ему мало.
Марков, правда, ещё долго ворчал, что ещё только четыре утра, и теперь он уже не уснет, но кровать уступил и пошел искать туалет.
Амелина то трясло от озноба, то бросало в жар, щеки пылали пунцовым румянцем, и он либо начинал нести новый бред и пытался встать, либо отключался на время и успокаивался, что пугало с одинаковой силой.
— Саша, сделай, что-нибудь, — в конце концов, попросила я, когда мы в течение получаса взволнованно наблюдали за этими припадками. — Ты же врач.
— Спасибо за комплимент, — грустно улыбнулся он, — но без лекарств даже дипломированный доктор не может ничего сделать. А таблеток у нас нет. Потому что мы — идиоты.