Раньше, из-за одной дурацкой истории, произошедшей в седьмом классе, я на дух не переносила Маркова, в моих глазах он был главным школьным злодеем, с вредным ботанским доставучим характером, но потом, после того, как я решила не беспокоиться по всяким пустякам, Марков превратился просто в Маркова.
В квартире уже почти совсем стемнело, а на улице, из-за горящих фонарей и сверкающего в их свете снега, было ещё довольно светло. В доме напротив окна мигали разноцветными лампочками ёлок.
Третье января, кругом веселье и движуха. А у меня — тишина и белое мерцание монитора. Я встала и побежала включать везде свет. Надо же, чуть было не провалилась в кромешную темень и не впустила своих ночных призраков.
Попробовала вспомнить всё, что знала о Кристине Ворожцовой.
Мы познакомились с ней ещё в началке, ходили в студию бальных танцев, какие обычно бывают при школах. Её водила бабушка, а меня, как всегда, Оксана — моя няня. Именно по бабушке я и запомнила Кристину.
Мне всегда хотелось иметь такую бабушку: кругленькую, улыбчивую и заботливую. Я была уверена, что бабушка Кристины печет пирожки, вяжет, читает ей на ночь книжки и варит настоящие супы. А я о своих бабушках почти ничего не знаю.
Одна моя бабушка — Лиза из Питера, встречались мы с ней только иногда летом на даче в Твери. Вторая — Елена, мамина мама, жила в Германии и в жизни меня не видела, только регулярно присылала деньги на подарки, и которые я ни разу не потратила.
Чуть позже, когда я была классе в шестом, мы пересеклись с Ворожцовой на постановке общешкольного спектакля «Снежная королева» по Шварцу. Она, естественно, была Гердой, ей всегда давали такие роли, а мы с Павликом — Вороном и Вороной. И до одури репетировали нашу общую сцену.
Прямо как сейчас помню:
«Ворон и Ворона: „Устроим смотр женихов, — сказала принцесса, — я выйду замуж только за того, кто меня не испугается“.
Устроили смотр. Все пугались, входя во дворец. Но один мальчик ни капельки не испугался.
Герда: И это был Кей?
Ворон: Да, это был он.
Ворона: Все другие молчали от страха, как рыбы, а он так разумно разговаривал с принцессой!
Герда: Еще бы! Он очень умный! Он знает сложение, вычитание, умножение, деление и даже дроби!
Ворон: Вы не огорчены, что Кей забыл бабушку и вас?
Ворона: А вдруг Кей не захочет с вами разговаривать?
Герда: Захочет. Я уговорю его.
Ворона: А вы не побоитесь ночью пробраться во дворец?
Герда: Нет!
Ворона: В таком случае, вперед!
Ворон: Ур-ра! Ур-ра! Верность, храбрость, дружба…
Ворона: …разрушат все преграды. Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра!»
То было время, когда всё казалось просто и легко. Я тогда ещё не знала, что людям нельзя доверять и привязываться, а Кристина не одевалась, как дитя тьмы. И мы, не то, чтобы сильно подружились, но совершенно точно нам было весело. А после того спектакля и не сталкивались почти. В чем же теперь она могла меня упрекнуть?
Пока я обо всем этом размышляла, пришло сообщение от Маркова:
«Привет. Если ты не в курсе, то всё хреново. Ворожцова нажралась таблеток и теперь отдыхает в коме. Поздравляю».
Марков — настоящая язва и заучка. Но не какой-то там слабохарактерный беззащитный ботаник, а вредный наезжалистый хам.
Он постоянно лез во всё со своим исключительным мнением, комментировал чужие ответы на уроках и прикалывался над ошибками. Стоило кому-то сказать «сила тяжести бруска», так он тут же влезал — «сила тяжести, действующая на брусок».
Пару раз парни собирались надавать ему по морде, но в итоге решили не связываться, из-за придурочного, как и сам Марков, папаши.
Сейчас же своим сообщением он реально ошарашил меня.
Я:
Неужели мы, правда, имеем к этому отношение?
Марков:
Я похож на психиатра?
Я:
Не знаешь, что за парень такой — Амелин? В первый раз его вижу.
Марков:
Слушай, Осеева, зачем тебе это нужно? Зачем вокруг этого вообще движуху создавать? Ты не знаешь, в чем проблема, я не знаю, Настя не знает. Уверен, никто не знает. Кристина жива, всё нормально.
Я:
Как это НОРМАЛЬНО? Человек оставляет предсмертный ролик, в котором заявляет, что скотина Осеева испоганила ей жизнь. ЭТО, КАПЕЦ, КАК НЕНОРМАЛЬНО!
Марков:
Во-первых, не ори! А во-вторых, ты гордиться должна, что о тебе человек перед смертью думал.
Хотелось написать что-то очень оскорбительное в его адрес, но я промолчала. Связываться с Марковым бессмысленно.
Тогда, скрепя сердце, я всё же достала из кармана вечернего, ни разу не надеванного платья, клочок клетчатой бумаги с номером Якушина и минут десять просидела над ним, гипнотизируя.
Я никогда не звонила Якушину, да и разговаривала-то с ним всего пару раз в жизни. И оба раза это было мучительно. Ведь он мне тогда жутко нравился. Он был в десятом, а я в восьмом. Всего два года назад, а будто целая вечность прошла. Павлик раздобыл мне тогда его телефон, он был в курсе.
Но я всё равно не стала звонить, не потому что несмелая, а потому что хотела, чтобы Якушин сам обратил на меня внимание. Но он не обратил, а неожиданно ушел в начале одиннадцатого класса из школы в медицинский колледж.
Но с тех пор уже много воды утекло, а сейчас у меня была действительно важная причина, и за ней не скрывались никакие чувства и никакой тайный смысл.
На одиннадцатой минуте бессмысленных терзаний, я всё же нажала на вызов, в глубине души надеясь, что этот номер уже недействителен. Но абонент оказался доступен и даже ответил после второго гудка.
— Саша, привет. Меня зовут Тоня Осеева. Мы раньше учились в одной школе. Я насчет Кристины Ворожцовой. Ты же понимаешь, да? — на одном дыхании выпалила я.
— Привет! — доброжелательно откликнулся Якушин. — Понимаю.
А потом отстранил трубку и крикнул в сторону: «Нет, мам, это не Лёша».
— Я только сегодня приехала и нашла письмо. Мы с Кристиной почти не общались. Правда. Она, наверное, что-то перепутала.
— Перестань оправдываться. Если честно, я сейчас дома, и мне не очень удобно это обсуждать.
К тому, что он не захочет со мной разговаривать я была готова, но Якушин, немного помолчав, вдруг спросил:
— Ты сейчас что делаешь?
— Ничего. Просто.
— Ты вообще, где живешь?
— Возле поликлиники.
— А я за зеленой высоткой. Это два шага от тебя. Давай, заскочу минут через пятнадцать. А то у меня в семь брат приедет, и мама сказала обязательно быть.
Пробормотав на автомате адрес, я отключила трубку и остолбенела от того, что произошло. Я не только сама позвонила Якушину, но он ещё и в гости собрался. А у меня дома даже к чаю ничего не было.