Амелин Константин — на вид семнадцать лет, рост сто восемьдесят сантиметров, волосы светло-русые волнистые, глаза темно-карие, телосложение худощавое. Особые приметы: на предплечьях обеих рук множественные шрамы, на спине и шее имеются ожоги. Был одет по сезону.
Марков Даниил — на вид семнадцать лет, рост — сто семьдесят семь сантиметров, волосы темные, волнистые, глаза карие, худощавого телосложения, носит очки.
Двое несовершеннолетних, находящихся в розыске, состоят на учете в полиции.
Параллельно с розыском участников группировки, проводятся следственные действия на установление роли каждого из них в деле Кристины Ворожцовой.
Всех, кто что-либо знает о местонахождении подростков, правоохранители просят обратиться в ближайший отдел полиции или позвонить на номер 102».
Мы с ужасом переглянулись. Паника и стыд.
— Двое из нас на учете? — сказала я, оставив в стороне возмущение по поводу того, что, по их мнению, «на вид» мне пятнадцать. Нужно было говорить о чем угодно, лишь бы не начинать жалеть себя. — Вот так сюрприз.
— Это не я, — выпалил сидящий на полу, прямо под телевизором, Петров. Его и без того взъерошенные волосы от избытка чувств начали топорщиться ещё сильнее.
— И не я, — Герасимов стоял рядом со мной посреди комнаты, скрестив руки на груди, и всем своим каменным видом демонстрировал упрямое равнодушие.
— Ну, естественно, и не я, — Марков, устроившийся на диване вместе с Сёминой, нервно заерзал, — думаю, это и так понятно.
— А чего вы все на меня смотрите? — возмутился Якушин с другого дивана. — Сто процентов нет.
— Точно он, — ткнул пальцем в сторону спящего Амелина Марков.
— А то, — согласился Герасимов, — я бы его за одни эти шрамы на учет поставил.
— За это не в полицию, а в психушку сажают, — отозвался Марков.
— Это из-за них вы вчера так орали? — спросила я Герасимова, и он кивнул.
Наконец, хоть что-то прояснилось.
— Короче, — сказал Марков, — давайте по-честному. Кто второй?
— Точно не я, — отрезал Герасимов.
— Ну, ладно, — сдалась молчавшая всё это время Сёмина. — Это я.
— Ты? — воскликнули мы в один голос.
— Ничего такого. Мы с одной моей сетевой знакомой косплеили в парке. Она — была розоволосая Юно Гасай, я — Мэй. В первый раз встретились в реале, просто сидели на лавочке зимой и болтали. Было холодно, поэтому забрались на спинку, а ноги поставили на сидение. Мимо шли полицейские и объявили нам, что, сидя подобным образом, мы совершаем грубое административное нарушение. Мы сразу слезли, но они всё равно стали высказывать, что у нас, уродок, уродские родители, потому что плохо воспитали, и что дети наши тоже будут уродами, потому что мы такие. В общем, стоило, конечно, выслушать всё это спокойно, но Юно не выдержала, вошла в образ, достала нож, у неё был такой страшный кривой, окровавленный, косплейный нож, и начала изображать настоящую безумную Юно. Это было забавно и убедительно, но полицейские не впечатлились. Просто забрали в отделение и поставили на учет. Вот и вся история.
— А татуировку покажешь? — нахально спросил Петров.
— Не покажу, — Настя стыдливо потупилась. — Это просто Инь-Ян.
— Чего? — не понял Герасимов.
— Инь-Ян, — повторила Настя. — Китайский символ объединения и взаимодействия.
— Ещё одна любительница самоповреждений, — неодобрительно сказал Марков. — Зачем это тебе, если даже показывать не хочешь?
— Это отражение моей жизненной позиции.
— Позиции? — поморщился Герасимов. — Что за позиция такая?
— Что всё взаимозависимо и взаимопроникновенно.
— Вот ты загнула, — покачал головой Якушин и принялся скатывать матрас, на котором спал.
— Согласно Инь-Ян, все явления, существующие в природе, имеют два противоположных, но влияющих друг на друга начала, — пояснила Настя. — Как свет и тьма. Как добро и зло. Как мужчина и женщина. Как жизнь и смерть.
И тут Амелин зашелся в таком диком кашле, что все замолчали. От этих его сдавленных хрипов нам всем стало не по себе.
— Это всё, конечно, здорово, но сейчас не до лирики, — рассудительно сказал Якушин. — Мы должны очень серьёзно и по-взрослому решить, что каждый из нас будет делать дальше. Теперь мы не просто какие-то мифические интернет персонажи, а в реальном розыске находимся. И сейчас, тем, у кого дома с родителями всё нормально, как раз самое время вернуться.
— Давайте, сначала позавтракаем, — попросил Герасимов, но на него даже никто и не посмотрел.