Тётенька неласково толкнула Якушина прямо на жесткие металлические сидения и начала зачем-то обтирать ему лицо спиртом. Потом напихала в нос тампонов, дала две таблетки аспирина, супрастина и велела ехать в травмпункт. Якушин безразлично сунул таблетки в карман и попросил троксевазиновую мазь.
Мази в её чемоданчике не оказалось, но пока она возилась, неожиданно заметила на шее Якушина выбившийся из-под одежды кулон, похожий на такой, какой носят американские солдаты, схватила пухлой отекшей рукой, и стала пристально рассматривать. На кулоне был изображен красный крест, а на нем буквы DNR.
Затем тётенька возмущенно надула толстые щёки и пренебрежительно заявила:
— Ты ещё салага совсем, чтоб себе такие вещи надевать. Головой сначала думай, — она собиралась ткнуть пальцем ему в лоб, но Якушин отдернулся. — Один выпендреж на уме.
Тут та, что из справочной, очень вовремя вмешалась:
— Линейный пункт у нас тут недалеко, через дворы пройти можно. Вам нужна улица Волоколамская один «а», и она сунула мне в руки складную карту города. — Вы совсем немного опоздали. Здесь патруль обычно дежурит, но они уехали. Забрали какого-то, то ли безбилетника, то ли воришку, что-то я так и не поняла.
— Одного? — осторожно спросила я.
— Да кто его знает. Вроде одного. Мне некогда особо рассматривать, — она махнула рукой, прощаясь с нами, и снова скрылась за своим окошком.
А дородная медсестра, упершись в меня немигающим взглядом, как-то очень недобро и подозрительно сказала:
— Какой интересный цвет волос.
Я потрогала голову, капюшон предательски болтался на плечах.
В отделение пришлось идти пешком. Машину никак нельзя было светить. Хотели просто убедиться, что тот, кого забрали, это не один из наших. Никакого особого плана у нас не было, только если удастся, посмотреть на задержанных. Авантюра очень глупая, но не могли же мы сидеть просто так, когда люди пропали.
Однако далеко уйти мы не успели. Позвонил радостный Петров с известием, что Герасимов вернулся. Оказывается он просто ходил искать Макдональдс, но не нашел, зато по дороге потерял телефон. А Марков не хотел идти в Макдональдс, поэтому остался на вокзале. И вообще, они поругались. Это вполне объясняло, почему полиция увезла только одного человека.
Петров сказал, чтобы мы быстрее возвращались, потому что Маркову уже не поможешь, а если мы не уедем подальше от вокзала, то и нас всех заберут.
Было очень обидно за Маркова, потому что он хоть и вредный, с ним всё же было как-то спокойнее. Он умел принимать решения, и у него всегда были какие-то идеи. Но Якушин сказал, что «придется вернуться». И мне ничего не оставалось, как послушаться его.
Мы развернулись на сто восемьдесят градусов и дошли только до светофора, как вдруг на другой стороне, под фонарем, я увидела знакомую красную куртку и черные кудряшки. Человек в красном шел очень быстро, и вскоре почти пропал из виду.
— Марков! — я сломя голову бросилась через дорогу, не обращая внимания на идущие машины.
Кто-то резко затормозил, кто-то засигналил. Кидаться под колеса было полнейшим безумием, но мы никак не могли потерять Маркова.
Я всё-таки догнала его и напрыгнула сзади.
— Ты нашелся!
Сначала Марков испуганно вздрогнул и завертел головой так, что чуть было не потерял очки, а затем, поняв, что происходит, небрежно стряхнул меня с себя, и какое-то время недоуменно смотрел:
— Осеева? Ты чего?
— Я так рада, что тебя не забрали.
— Что значит «не забрали»? Очень даже забрали. Просто далеко мы не уехали, — сказал он очень поучительным, но довольным тоном.
— Можешь, объяснить, что случилось?
За сегодняшний день я уже была готова к любым сюрпризам.
— Случилось то, что я уговорил их туда не ехать. Просто остановились по пути, вон там, неподалеку во дворах, — Марков махнул рукой в неопределенном направлении.
— И просто поболтали. Долго, конечно, затянулось, обычно люди пытаются избавиться от меня гораздо раньше, но эти оказались дотошные и жадные.
— Ты что, подкупил их? — несколько удивленно спросила я.
— Ой, Осеева, чего ты как маленькая? Они дали мне три часа, пока не закончится их дежурство, а потом появятся другие, ну и с теми неизвестно как. Так что нужно сваливать быстрее из города. Но на электричке ехать нельзя, там по всем вагонам ходят и проверяют. А ещё есть междугородние автобусы. Вот на них тоже нельзя. Это мне парни рассказали.
В подтверждение своих слов Марков многозначительно махал указательным пальцем у меня перед носом, точно отчитывая за провинность.
— Какие ещё парни?
— Ну, полицейские. Просто им на вид лет по двадцать обоим.
Мы вернулись в машину, сначала поехали в аптеку и взяли троксевазин и лекарства для Амелина, а затем в Макдональдс. Накупили два огромных пакета всякой еды, припарковались в какой-то глуши рядом с высокой оградой старого парка и уселись в кузове, потому что там было хоть и тесно, но тепло.
На улице совсем стемнело и теперь всё уже не казалось таким радужным, как утром, когда мы обсуждали наши планы. И, хотя Марков всё ещё продвигал тему с Сочи, уверенности в голосе не было никакой. Нереалистичные предложения сыпались со всех сторон, все спорили, никто никого не слушал, мы устали и совсем запутались.
И тут, молчавший всё это время Амелин, неожиданно подал голос:
— Вас поймают через два-три дня.
— Чего это ты каркаешь? — сердито одернул его Герасимов.
— Вы слишком много дергаетесь и светитесь. Вон, за один день, сколько всего успели наворотить. Люди, когда реально хотят исчезнуть, они берут и просто растворяются.
— Как это растворяются? — не понял Петров.
Я тоже вся обратилась в слух, потому что темноте кузова лиц было не разглядеть, а к вечно спорящим голосам примешивалось яростное шуршание пакетов, оберток и дружное жевание.
— В мире растворяются, сливаются с естественным жизненным потоком мироздания, — глубокомысленно ответил Амелин.
Я была уверена, что в этот момент он хитро улыбался.
— Чушь какая, — серьёзно отозвался Якушин. — Я просто хотел уехать. Вот и всё. Лишь бы не выслушивать каждый день упреки за то, что я не делал и к чему не имею никакого отношения.
— Если мы резко не исчезнем, то нас быстро вернут домой, — еле проговорил Амелин, давясь кашлем. — Знаю я про такое. Слышал. Ничего, конечно, нам не будет. Никого не посадят и не привлекут. Но душу вытрясут и мозги вынут.
— Всё равно не понимаю, как это можно раствориться, — Петров явно заинтересовался этим вопросом.
— Просто представь, был человек, был и раз, его нет. Ничего вокруг не изменилось, просто он взял и пропал. Думаешь, такого не бывает? — сказал Амелин.
— Где пропал? — не унимался Петров.
— Ты что? — в голосе Амелина вновь послышалась улыбка. — Это же все с детского сада знают, Герасимов точно должен помнить:
— Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.
И вот однажды на заре
Вошёл он в тёмный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.
Якушин измученно застонал:
— Я больше не могу этого слушать. Пойду.
Он распахнул дверь и выпрыгнул из машины. Свет от стоявших вдоль пешеходной дорожки фонарей выхватил из темноты наши озабоченные лица.
— Ты куда? — крикнул ему вслед Петров.
— Пойду, исчезну, — отозвался тот на ходу, набросил капюшон и, действительно, точно растворился в легком, только-только начинающемся снегопаде.