Я вызвал скорую. Старушка же всё это время, что-то пыталась объяснить, даже за руку держала, точно боялась, что уйду. Потом врубился, чего она хочет.
Приподнял его за плечи, а она на лавку села, положила его голову к себе на колени и стала гладить. Затем достала свой фотоаппарат и давай показывать мне фотографии из их путешествия.
Они оба, старые, но счастливые, на фоне прекрасных живописных видов из разных стран. И умирающий мужчина этот казался на тех фотографиях удивительно жизнелюбивым и бодрым человеком. Не знаю, зачем она это всё мне показывала, но это было жестоко, потому что я чувствовал, что хочу им помочь, но не могу.
А потом приехала скорая. Врачи подбежали, согнали старушку с лавки и, к моему облегчению, начали производить какие-то манипуляции. Но тут внезапно женщина начала громко кричать, ругаться на них и оттаскивать от мужа. Хватала за руки и причитала, один доктор попросил меня убрать её подальше.
Я попытался отвести её в сторону, но она всё равно вырвалась, кинулась к мужу, расстегнула ему рубашку и начала совать врачам в нос этот вот кулон. Они по очереди посмотрели на него, усмехнулись и, у нас на глазах сняв его, швырнули в песочницу.
Через минуту все уехали, а я пошел, поднял кулон и забрал себе. Только потом отец рассказал, что это значит. Теперь ношу, чтобы не забывать, что каждый день имеет значение.
— Получается, что тот человек хотел умереть? И его жена знала об этом?
— Да не хотел он умирать. Просто когда приходит время, и тело уже не справляется, лучше помереть счастливым на свободе, чем в больничных застенках. На коленях у любимой жены, летним днем на лавочке в парке.
— Круто, — сказала я, пытаясь осмыслить услышанное. — Но зачем ты пошел в Мед, если должен будешь заниматься откачиванием?
— Конечно, клятва Гиппократа и всё такое. Но я пошел в Мед, чтобы научиться управлять этим. Биологической жизнью. Как пилоты, огромным сложным самолетом. Понимать всё и контролировать. Хотя, мои родители смеются над этим объяснением и говорят, что я пошел туда только из-за блата и девчонок.
— У тебя есть блат?
— У меня папа врач.
— А зачем тогда колледж? Шел бы сразу в институт.
— Вот именно, что блат тут ни при чем. Я сам выбрал и сам пошел. И вовсе не из-за папы.
— Видимо, всё-таки из-за девчонок? — не без задней мысли пошутила я.
Якушин кисло поморщился.
— У родителей какое-то стойкое убеждение, что я жуткий бабник.
— И что, есть причины?
— Это они из-за тех малолеток, которые одно время обрывали нам городской телефон и писали стишки с признаниями в подъезде.
Я прекрасно знала, о ком он говорит, и до сих пор ненавидела этих блондинистых идиоток из моего класса всей душой.
— Интересно, а почему я тебя не помню по школе? — неожиданно спросил он, чем немного смутил.
— Наверное, по цвету волос вспоминаешь?
Якушин добродушно рассмеялся.
— Вообще-то, да.
— Раньше у меня были обычные светло-русые волосы. Так что не вспомнишь.
Повисла затянувшаяся пауза. Затем я неловко попыталась возобновить разговор, спросив про его кольцо на мизинце, но он ответил, что не хочет говорить про это, и мы опять замолчали.
Якушин сосредоточенно смотрел в темноту, курил и, невзирая на перебитый нос и постепенно проступающие под глазами синяки, выглядел очень привлекательно.
И всё это безумное приключение вдруг начало казаться мне каким-то воображаемым и ненастоящим, какой-то очередной фантазией из прошлого, несбыточной, скоротечной и проходящей.
— О! — неожиданно громко воскликнул он. — Это ведь ты дружишь с тем отвязным пареньком Подольским?
— Нет, — сказала я. — Не дружу.
— Но ведь это ты ходила с ним везде? Я неожиданно вспомнил, как однажды зимой, кажется, классе в восьмом, мы закидали шестиклашек снежками. Он самый борзый был. Все уже смотались, а один остался. Мы его втроем к сетке стадиона уже приперли, как вдруг из школы выскочила мелкая девчонка и давай на нас кричать, кусками льда бомбить, пришлось оставить его в покое. Это ведь ты была, да? — он тепло и весело рассмеялся.
— Да. Я тоже помню тот момент, — снова смутилась я. — Вы были старше и втроем на одного. Так не честно.
— Мы над тобой долго ещё смеялись.
Тогда мне пришлось намекнуть, что я тоже помню его. А когда спросила, почему он так неожиданно ушел из школы, Якушин ответил: «были кое-какие обстоятельства». И дальше мы просто ехали и слушали музыку.