- Тебе нужно было это ещё в началке на плакате написать и над входом в школу вывесить.
- А я помню, как ты лично всех спалил, когда мы на контроше по биологии ответы из интернета скатали, - тихо, но очень едко сказала Сёмина.
- И правильно сделал, - парировал Марков, - потому что это была итоговая. Почему я, потратив кучу сил и времени, должен получать столько же баллов за реальные знания, сколько и Герасимов за то, что списал?
- Вот-вот, - выкрикнула я, не давая Герасимову и рта раскрыть, - не в папаше дело, а в тебе самом. И, если бы у меня была возможность ещё раз запереть тебя в лаборантской, я бы снова так и сделала.
Лицо Маркова вытянулось так, что казалось, будто ещё немного и очки скатятся с носа:
- Это, правда, ты?
- Кривда.
Все резко замолчали, и повисла гнетущая пауза.
- Всё ясно, - наконец, выдавил из себя Марков, - теперь и я считаю эту затею с вопросами и ответами бессмысленной.
Он встал и вышел из зала.
- Сразу было ясно, что именно этим всё и закончится, - бросил ему вслед Герасимов.
- Вот и поговорили, - грустно вздохнул Петров. - Прикольно.
- Зачем ты это сказала? - Якушин негодующе развел руками. - Ведь, понятно было, что он обидится.
- Пусть обижается. Уроды у него кругом, пусть на себя посмотрит.
- Как ты можешь так говорить? - лицо Якушина выражало гневное осуждение. - Мы не в школе, и деться отсюда нам некуда.
- Он первый начал.
- Не знал, что ты можешь быть такой холодной и жестокой.
- А ты меня вообще не знаешь.
Ещё не хватало мне начать спорить с Якушиным, так что я просто ушла. И только когда уже начала подниматься по лестнице, поняла, какую глупость совершила. Потому что в конце коридора мелькнуло что-то неясное и исчезло в темном углу.
- Марков? - тихо позвала я.
Никто не отозвался, а возвращаться было очень стыдно. Я собрала всю волю в кулак и кое-как дошла до нашей комнаты.
А посреди ночи я проснулась просто от явного внутреннего беспокойства, которое бывает, когда на тебя кто-то смотрит. Открыла глаза и в лунном серебристом свечении увидела возвышающуюся надо мной странную тёмную фигуру, но вместо того, чтобы закричать и позвать на помощь, буквально онемела от ужаса. Лежала и, беспомощно хлопая глазами, пыталась сообразить, что происходит.
- Ты обещала прийти, - наконец, сказал Амелин, увидев мою растерянность. В руках он зачем-то держал подушку.
- Какого черта ты опять ко мне приперся? - от возмущения я закричала в полный голос.
- Ты обещала прийти.
- Я приходила. Ты спал. Что тебе сейчас нужно?
- Извини, я не хотел тебя будить. Я просто думал, ты не спишь, и тоже слышишь.
- Что такое? - я настороженно приподнялась в кровати. - Что ты слышал?
- Но у вас оказывается тут очень тихо, - он кивнул в сторону окна.
- Ребята, вы чего? - пробормотала Сёмина сонным голосом.
Мы не ответили, и она, со вздохом перевернувшись на другой бок, тут же снова засопела.
Тогда Амелин сел на край моей кровати и, низко наклонившись, зашептал прямо в ухо:
- Я слышал волков. Настоящий волчий вой, очень громкий, и как будто совсем близко.
- С чего ты взял, что это волки?
- Я в этом совершено уверен. И я, хотя раньше я никогда этого не слышал, ничуть не сомневаюсь. Этот звук записан у нас в генетической памяти, поэтому вызывает волнение и безотчетный страх.
- Слушай, - я вытащила руку из-под одеяла и на всякий случай потрогала его лоб, он не был горячим. - Мы в доме, и нам нечего бояться. У нас тепло и светло, у нас здесь полно народу. И вообще, у нас всё хорошо.
- Я тоже так думаю, - он удержал мою руку в своей. - Но всё равно, там, в мансарде, когда в окно прямо над тобой светит полная белая луна, когда зима, лес, и воют волки, очень неприятно быть одному.
Уж это-то он мог мне не объяснять, я бы в этой мансарде и минуты одна не выдержала.
- А чего ты ко мне пришел? Иди в зал. Места там полно.
- И я опять буду кашлять, и они будут злиться, а они и так не очень-то любят меня.
- Не выдумывай. Они просто сами по себе такие, они никого не любят, - я вспомнила наш вечерний разговор и снова разозлилась. - У каждого своя правда, и никто не хочет уступать. Они очень эгоистичны.
- Мы все очень эгоистичны. Это часть борьбы за выживание. Человек так устроен. И я не обижаюсь. Им не за что любить меня.
- Ладно, всё, иди уже. Если уж ты не боишься призраков и всего такого, то волков тебе уж точно бояться не стоит.
- Я боюсь не их, а того что происходит внутри меня, когда я слышу этот протяжный и жалобный плач, потому что меня безумно тянет откликнуться на него.
- Ещё скажи, что у тебя лезут клыки и начинает расти хвост. Уходи, ты меня и так уже своим мальчиком сегодня перепугал, а мне много не нужно, я и так от каждого темного угла здесь шарахаюсь.
- Тоня, - он умоляюще сжал мою руку. - Можно я тут с тобой посплю?И нам обоим не будет страшно.
- Ещё чего! - я аж села от подобной наглости, и его лицо стало так близко, что я почувствовала дыхание. Черные глаза блестели.
- Ты меня не правильно поняла, - вдруг искренне и по-детски испугался он. - Я лягу тихонько под твоей кроватью. И честно, очень постараюсь не кашлять. Ну, пожалуйста.