- Плохой знак, - сказала неслышно подошедшая сзади Сёмина. - Это послание или предупреждение.
Якушин резко обернулся на неё, строго посмотрел, пошел, закрыл створки и запер окно.
- Не говори глупостей. Просто открылось и всё.
- Странно, - задумчиво промычал Марков, - когда мы искали, как забраться в дом, все окна были очень крепко заперты.
- Может, днем кто-то открывал его и потом плохо закрыл, - предположил Якушин.
- А какому нормальному человеку придет в голову проветривать, когда мы только и делаем, что пытаемся согреться тут? – продолжал размышлять Марков, усаживаясь на край длинного обеденного стола.
- Нет, ребята, - Настя подошла к пианино и стерла ладонью с его крышки успевшие налететь снежинки. - Это точно знак. У меня очень плохое предчувствие.
- Какой такой знак? - опасливо поинтересовалась я.
- Я думаю, - таинственным голосом сказала она. - Это значит, что Кристина умерла.
- Что? - Якушин резко развернулся к ней. - Не смей даже произносить такое. Какие-то бредовые суеверия.
- Почему бредовые? - удивилась Настя. - Когда мамин брат умер, мы в ту ночь спать не могли, всё время слышали, как кто-то по коридору ходит, в дверь входную стучит. Вставали, смотрели в глазок, но там никого не было. И только на утро узнали, что он умер.
- Мы Кристине никто, чтобы она к нам приходила, - сказала я.
- Ну, не скажи, - в голосе Насти звучала настойчивость. - Раз она считает нас виновными в своей смерти, то и прийти запросто может. Для бесплотного духа нет никаких расстояний и преград.
Я вспомнила пожирающую темноту и опять покрылась мурашками.
- Думаешь, она затаила обиду? И будет теперь преследовать?
- Да, заткнитесь вы уже, - грубо одернул нас Якушин.
- А, ты, - он погрозил Насте пальцем, - чтоб больше вообще про Кристину не заикалась. Тебе словно нравится превращать серьёзные вещи в балаган.
- Саша! – тут же вспыхнула Сёмина. - Это неправда!
- Короче, - Якушин требовательно оглядел нас, - я всем запрещаю в моём присутствии обсуждать её. Сколько раз мы пытались, и ни один разговор не закончился ничем хорошим. Вы так бестолково трепетесь об этом, словно речь идет о ком-то ненастоящем, выдуманном персонаже, о вашей этой Линор, например. А для меня Кристина была живым человеком.
Якушин недовольно передернул плечами и вышел из столовой. В дверях он столкнулся с Петровым.
- Что было? - полюбопытствовал Петров. - Чего это наш Зевс в гневе?
Марков криво усмехнулся шутке и раскрыл окно, осматривая раму с другой стороны.
- Окно почему-то распахнулось, - пояснила я. - Неожиданно, само по себе. Настя решила, что это знак, что…
Я осеклась, боясь повторить вслух предположение Сёминой, точно Якушин мог стоять за дверью и подслушивать.
Настя, видимо, тоже так подумала, поэтому быстро притянула к себе Петрова за капюшон ярко-голубой спортивной толстовки и зашептала ему на ухо, то, о чем у нас шел разговор, и почему Якушин так разозлился.
- Всё бы вам ругаться из-за фигни всякой, - легкомысленно произнес Петров, отплевываясь от её волос. - Вот, мы для чего из дома сбегали? Чтобы не слышать этой ругани постоянной, разборок, скандалов на пустом месте. А вы сами их тут и разводите. Сказал человек, что неприятно ему, ну и всё. Значит, просто больше не говорите об этом.
- А что для тебя, Петров, вообще серьёзное? - тут же откликнулась Настя.
- Смотри, - позвал Петрова Марков. - Тут какая-то царапина, как будто чем-то острым корябали. И свежая же совсем.
- Всё верно, Шерлок. Так и есть, царапина. Глубокая и свежая, - подтвердил Петров, приглядываясь к тому, на что ему показывал Марков.
- Я лично её ключом ковырял, когда мы сюда влезть хотели.
- Да? Ну, ладно, тогда, - Марков как-то огорченно закрыл окно. - Но всё равно, мне кажется, имеет смысл проверить весь дом. Ведь, кто-то же мог сюда влезть.
- Да кому мы нужны, - отмахнулся Петров. - В этой глуши-то.
Но мы всё равно пошли осматривать все комнаты и хозяйственные помещения, на случай если кто пробрался в дом. Конечно же никого не нашли, но потом ещё полночи не могли угомониться и разойтись.
Чувство изолированности и загнанности неожиданно проникло внутрь каждого из нас, мы боялись того, что с нами произошло, того, что сделали, тех новых, не вписывающихся в привычные рамки условий, боялись дома, друг друга и самих себя.