- Я только книжки взял и всё, - жалобным голосом проговорил он из-под рук.
- Дай сюда ключи.
- Не могу, - он шутливо спрятал связку за спину. - Всем известно, что женщинам нельзя давать ключи. Особенно, если это касается запертых дверей.
- Ладно, у меня тоже есть кое-что.
Уловка мигом сработала. Он заинтересовался.
- Что же?
Теперь была моя очередь вредничать.
- Я нашла свой ключ, - достала и показала ему, - от одной таинственной двери.
- Так, значит тот душераздирающий вопль, от которого содрогнулся весь дом и который заставил меня похолодеть от ужаса, был возгласом радости и удивления, когда ты нашла этот ключ?
Он сиял, невероятно довольный своей шуткой.
- Как же ты меня бесишь!
- А ты не бесись. Просто расскажи, что за дверь?
- И не собираюсь. У тебя удивительная способность злить на ровном месте.
- Успокойся. Хочешь, я тебе почитаю? Это всегда помогает.
Он потянул меня за руку и усадил рядом с собой, затем раскрыл книгу и стал с середины читать.
«Пришла в себя девушка и огляделась — видит, стоит перед ней дворец черного мрамора, вокруг него прекрасный сад раскинулся, а возле дворца — косматый зверь. Обмерла красавица со страху, а зверь вдруг говорит ей ласковым голосом: — Не бойся меня, красна девица, я тебя не обижу. Погуляй сперва по саду, а потом во дворец ступай, там тебе и стол и ложе приготовлены. Да смотри: что бы с тобой не приключилось, не произноси ни звука, даже если тебя мучить станут. Сказал зверь и исчез. Дворец и внутри и снаружи был выложен черным мрамором и вся мебель в нем была из черного мрамора. В одной комнате стоял маленький столик, а на нем дорогие яства. Наелась красавица, напилась у колодца ключевой воды, а когда небо окрасилось вечерней зарей, улеглась на ложе спать. Около полуночи раздался страшный грохот, двери с треском распахнулись, и в ее покои ворвалась орава безобразных чудищ. Налетели на девушку, щиплют, когтями рвут, царапают, а она молчит, ни звука не издает. Как налетели чудища, так и улетели. Уснула красавица. А проснувшись поутру, увидала, что треть черного замка стала белой».
- Зачем ты мне это читаешь? - я шлёпнула пандой по книге, и та захлопнулась. - Это подкол такой, чтобы меня ещё больше запугать?
- Это не подкол, - он невинно захлопал глазами. - Это сказка «Розочка». У меня в детстве такая книжка была, когда я с бабушкой и дедушкой жил. В деревне, пока не уехал.
- Как вообще в наше время можно в деревне жить?
- Там было классно. Особенно заброшенные поля, которые летом цвели красным клевером. Очень красивые поля. Ещё там была речка. Маленькая, быстрая и очень холодная. И я на полном серьёзе думал, что это тот самый источник, в котором течет живая и мертвая вода. Даже несколько раз пытался оживить дохлую мышь. Потому что из-за бабушки у меня в голове всё смешалось. Она хоть и была образованной женщиной, воспитанной в советское время, но вся её родня родом из деревни, так что она считала совершенно нормальным оставлять блюдечко с крошками для домового. А ещё она всегда готовила ужин, даже когда после работы приходила. Что-то очень вкусное: жареную картошку или макароны по-флотски. А на обед всегда оставляла нам суп. Дед больше всего любил грибной, и у нас повсюду сушились грибы. Если бы ты знала, как они обалденно пахнут. Наверное, это было счастье, жаль, что я об этом тогда не знал.
- Почему же ты от них уехал, если тебе нравилось?
- Потому что они умерли. Просто взяли и умерли в один день. Так бывает, только не спрашивай, пожалуйста, как «так», - на выдохе прохрипел он и в ту же секунду закашлялся до слез.
- Ты таблетки пил? - попыталась я перевести тему.
Он помолчал немного, возможно всё ещё вспоминая своё, а затем поднял глаза и хитро сказал:
- Главное моё лекарство - это ты.
Ему определенно нравилось ставить меня в неловкое положение.
- Будешь продолжать в том же духе, и я прекращу с тобой общаться. Вроде всё хорошо, а потом бац, и начинается какая-то пурга.
- Расскажешь, чего тебе там привиделось?
- Я точно знаю, что это было на самом деле. Не хотите, можете не верить.
- Они не верят? Даже твой Якушин?
- Почему это мой?
- Что я не вижу, как ты на него смотришь?
- Кончай выдумывать. Никак я не смотрю. Он просто старше, и я к нему прислушиваюсь.
- Особенно внимательно ты прислушивалась к нему у фонтана. Это было очень трогательно.
- Иди нафиг.
- Так, что? Расскажешь, чего боишься? Я же тебе рассказывал про зарезанного мальчика.
- Ага, и про девушку в белом платье на красной машине.
- Думаешь, что тут водится привидение?
Я ответила не сразу, потому что такое было очень сложно объяснить.
- Обычно они приходят ко мне по ночам из темноты и кажутся лишь призрачными образами чего-то жуткого и необъяснимого, теперь же, это случилось средь бела дня и было до ужаса правдоподобно.
Амелин понимающе кивнул.
- Раньше я тоже боялся темноты. Нам соседи снизу регулярно перерезали провода из-за того, что Мила после клуба приводила гостей, и они шумели по ночам. Мы иногда по два месяца без света жили. И поначалу я тоже паниковал, потому что приходилось всю ночь сидеть в темноте одному, но потом привык и научился с ней дружить.
- Почему это ты сидел ночами один? – живо заинтересовалась я.
- Потому что я живу с сестрой. У неё работа такая. Она танцовщица, - новый приступ кашля свалил его на подушку, несколько книг слетели с кровати и рассыпались, а когда я их подняла, он уже снова сидел, как ни в чем не бывало.
- Это ужасно оставаться ночами одному, - понимающе сказала я.- У меня тоже один раз такое было.
- И что?
- Ничего. Просто, - про это говорить не хотелось.
- Понимаешь, темнота - как боль, её просто нужно принять. И потом она станет частью тебя самой, - произнес он многозначительно.
- Глупость какая-то. Зачем мне это принимать, если это ненормально? Если я от этого физически болею?
- А ты просто расслабься и не думай о плохом. Темнота обостряет чувства, обоняние и слух. И ты становишься сильной, только по-другому.
- Ерунда. У меня сердце в эти моменты останавливается, и я задыхаюсь.
- Это как будто так глубоко ныряешь внутрь себя, что мысли отходят на второй план, и остаются только ощущения. Даже приятно. Мы все приходим из темноты и уходим в неё. Темнота, одиночество и боль - это суть нашего пребывания в этом мире.
- Опять твои заупокойные разговоры? Меня от них тошнит.
- От себя не спрячешься, Тоня, - заявил он поучительно, как тогда у него дома, когда мы приходили с Герасимовым. - Или терпи и пересиль себя, или живи всё время в страхе и бегай от призраков.
- Слушай, не нужно мне тут ля-ля про терпение. Я видела твои руки. Ты сам замороченный и слабый. И вообще, суицидники не имеют права поучать кого-либо.
На мгновение помрачнев, Амелин снова натянул сияющую улыбку.
- Я просто хочу сказать, что сильнее смерти ничего нет, а темнота не убивает.
Я пришла обсудить случившееся, а он постоянно уводил в сторону и затевал разговор не о том.
- Мне надоело с тобой разговаривать, - я встала.
- Так, что там за той дверью?
- Тёмный и страшный подвал. Ничего интересного. Если хочешь, могу даже отдать тебе этот ключ.
- О! – вдруг обрадовался он. - Клин клином, Тоня. Давай сходим ночью туда?
- Ещё чего.
- Значит, всё-таки ты слабачка. Что и требовалось доказать, - по лукавому выражению лица я видела, что Амелин пытается взять меня «на слабо», и он не ошибся, со мной это всегда работало.
В конце концов, мне же не одной туда идти. А если ещё и свет включить, то будет совсем нормально.
- Ничего не увидим, значит, там нет никаких призраков, и тебе показалось, - сказал он, - а если увидим, то я докажу всем, что тебе можно верить.
- Хорошо, - сдалась я. - Только пока никому не говори про это.