- Белок в крови сворачивается при сорока двух градусах и всё. Привет. А температура от того, что организм борется с раздражителями, и в этой борьбе никогда не останавливается, - произнося это, Якушин выглядел очень серьёзно и совсем взросло, я так и представила его в белом халате и стетоскопом через шею.
Петров задумался, я тоже, а Марков строго и по-деловому сказал:
- Тогда давай быстрее натирать, а то снег весь растает. Ща, только очки сниму.
И я послушно полезла на печь, легла и прикрыла глаза.
- Если мы это будем делать прямо на кровати, - послышался деловой голос Маркова, - то всё кругом будет мокрое. Давай, может, на пол его?
- Давай, - согласился Якушин.
Послышалась невнятная возня. Видимо Амелин сопротивлялся, и ребятам пришлось разбудить Герасимова, чей недовольный и ничего не понимающий голос вскоре присоединился к остальным.
- Держи за ноги, - приказал ему Марков. - Как следует, держи.
- Пусть Петров держит, а я лучше уши девочкам зажимать буду, - глухо отозвался Герасимов. - Мне одно фингала достаточно.
- Дурак, это не шутки, - закричал на него Якушин. - Держи и всё. А то я эту кофту с него никак стащить не могу. Мокрая насквозь.
- Блин, - выругался Герасимов. - Мне неудобно.
- Да сними ты уже, свой Рамштайн, нафиг. Он тебе мал.
Они снова усердно запыхтели, и тут вдруг Марков как воскликнет:
- Фигасе!
- Мать моя женщина, - вторя ему, медленно проговорил Герасимов. - Больной придурок.
- Никогда такого не видел, - в голосе Якушина тоже слышалось удивление.
- Погодите, чего там? О, боже! - присоединился к ним Петров.
Я хотела уже высунуться, но в ту же секунду раздался ужасный душераздирающий вопль. Никогда не слышала, чтобы люди так кричали. Жалобно и дико, словно из него изгоняли дьявола. И я в страхе моментально забралась под подушку, но и через неё было всё слышно.
Амелин то сыпал отборными ругательствами, то трогательно умолял "пожалуйста, не надо", то просто истошно орал. Проснулась Сёмина, и Петров принялся заговаривать ей зубы, чтобы она не слушала и не смотрела.
Скорей всего экзекуция длилась не дольше пяти минут, но мне это время показалось бесконечно долгим. Амелина было очень жалко, тем более я остро чувствовала свою вину, что потащила его через это дурацкое поле.
Под конец он, видимо, совсем обессилел или привык и сдался, потому что стало почти тихо, только Сёмина горестно всхлипывала.
Потом я слышала, как его подняли и положили обратно в кровать, и как Герасимов обозвал Амелина сильной скотиной, и что с первого взгляда этого не скажешь, а Марков похвалил себя за то, что предусмотрительно снял очки и Якушина за то, что "вырубил его".
После этих последних его слов, я так возмущенно подскочила, что даже стукнулась головой о потолок. Натянула, наконец, джинсы и спустилась вниз.
- Вы чего тут устроили?
На полу, посреди комнаты, растекалась огромная талая лужа с кусочками льда.
- Всё нормально, - Марков тоже был весь мокрый. Они все по уши были мокрые. - Чего вылезла?
Амелин лежал под простынкой на кровати, с закрытыми глазами, мертвенно бледным лицом, мокрыми прядями, спадающими на лоб, и напоминал уснувшего ангела. Слева у него на шее я заметила большое буро-красное пятно от ожога. А на открытой части плеча с той же стороны белый неровный рубец.
- Мне кажется, вы его насовсем вылечили, - Петров, по-прежнему сидел на постели Сёминой, а та, прижав руки ко рту, с ужасом в глазах смотрела на безжизненное тело.
- Ему насовсем не помешает, - отозвался Герасимов.
- Он так кричал, так кричал, - в глазах у Сёминой стояли слёзы.
- Что произошло? - я повернулась к Якушину.
- Ничего страшного не произошло, - твердо сказал он. - Отвечаю, полчаса и на градус точно снизится, а если бы ждали, то неизвестно чем оно могло обернуться. Меня в детстве отец всегда так закалял. Это не больно, просто сильно неприятно.
- Ты что, его ударил?
- А чего он меня ударил? - тут же подхватился Марков.
Мило ухмыльнувшись, Якушин развел руками:
- Лёгкий анестезирующий апперкот. Хочешь, покажу, это не больно?
Все парни тут же весело заржали, после происшедшего они все как-то чересчур агрессивно взбудоражились.
- Да вы просто садисты. У человека температура, а вы его пытаете и бьёте.
Я подошла и потрогала лоб Амелина. Однако он, действительно, немного остыл, а дыхание стало более ровным.
- Ты как? - я перевела взгляд на Сёмину.
Та немного подумала, прислушиваясь к себе, а потом на удивление спокойно сказала:
- Если не считать душевной травмы, замечательно. Выспалась прекрасно. Лучше, чем на каникулах. Только теперь очень хочется есть.
==========
Глава 11 ==========
Угомонились мы лишь часов в семь, так как оказалось, что Герасимов и Якушин тоже проголодались и смогли уломать Сёмину приготовить нормальную еду. Они нашли настоящий чугунный котелок, и Настя на растопленном снеге сварила в нем гречку с тушенкой. И это её варево так вкусно пахло, что мне тоже пришлось есть. Так что расползаясь во второй раз по кроватям, мы были гораздо более довольные и умиротворенные, чем прежде.
А утром на улице солнце светило настолько ярко, что от его золотистых, ослепительных лучей оконные стёкла будто горели. В комнате стояла мирная сонная тишина, только Амелин немного постанывал и кашлял.
Я бесшумно оделась и вышла на крыльцо. Свежий, новенький снег жизнерадостно искрился россыпью бесценных бриллиантов. И воздух был морозный и свежий. Идеальный, головокружительный воздух. Даже солнце как будто бы грело, а в высоком чистом небе летела пара крупных ширококрылых птиц, и неизвестно откуда во мне взялось сказочное и упоительное чувство радости. Точно на несколько секунд я окунулась в то самое далекое и бессознательное детство, когда всё было хорошо и безмятежно.
Вслед за этим я сразу вспомнила, что дома, должно быть все уже стоят на ушах. И было бы хорошо просто взять, позвонить и сказать: "мама, папа у меня всё в порядке. Я жива, здорова и целых две минуты за последние два года испытывала настоящее счастье, поэтому, пожалуйста, не волнуйтесь и не ищите меня". Но сделать этого было невозможно, поэтому тягостное чувство вины снова свалилось на меня, заслоняя всю радость этого чудесного утра, и если раньше я грузилась только из-за Кристины, то теперь стало ещё хуже. И пусть даже я не очень-то нужна своим родителям, но они всё равно не заслужили того, как я поступила.
Вскоре в доме послышалось хлопанье дверей, громкие голоса, и ко мне на крыльцо выползла довольная и светящаяся как это самое утро Сёмина. Наконец-то она выглядела как нормальная девушка. Очень хорошо выглядела, потому что улыбалась, и я тут же обнаружила у неё на щеках ямочки. Настя сладко потянулась и крепко зажмурившись, вздохнула:
- Знаешь, я так выспалась, я давно так не высыпалась, я так устала от постоянного недосыпа, а сейчас чувствую, будто проспала лет десять подряд.