Джип, мигнув огоньками на торпеде, весело сказал:
— Так ты уже сидишь во мне, Матвей. Ну, держись, взлетаем. Сначала я прокачу тебя и Стоса до Луны, а потом мухой вернусь на Землю и ты посмотришь, какие красотки у нас там живут.
Матвей не успел охнуть, как Моня, пользуясь тем, что уже смеркалось и не было дождя, стал подниматься вертикально вверх со скоростью хорошей ракеты. Через несколько минут они были уже на околоземной орбите и он, сделав всего один оборот вокруг Земли, помчался к Луне. Там Стос показал ему Тевийона и пристыкованного к нему Гластрина, после чего выпустил из себя на ладонь шарик энергида размером с крупный апельсин и сказал, направляя его к лицу Матвея:
— Не бойся, это энергид, та самая субстанция, которую я уже влил в тебя через рукопожатие. Только в этом шарике находится не простейший компьютер, который только и может, что лечить не самые опасные болячки, а самое настоящее разумное существо, обладающее огромным информаторием. Практически точно такое же, как пилот моего шатла Моня. Во мне тоже живёт такая же особа, Лулу Вторая или просто Лулуша. Так что смело глотай этот шарик, Матвей, и не бойся, что он не пролезет тебе в глотку. Энергид такая штука, что он в тебя и через игольное ушко просочится. В общем поторапливайся, нам ещё до Земли часа два пилить. Старик, я ведь тебя на Луну только потому притащил, чтобы ты быстрее во всё поверил.
Матвей широко открыл рот и стал запихивать в себя энергид обеими руками, но никаких усилий ему прилагать даже не пришлось. Энергид и без того проскочил в его горло прохладной струйкой и вскоре то искусственное разумное существо из энергида стало приставать к нему с расспросами. Несколько минут мужчина хлопал глазами, а потом шепотом спросил:
— Стос, что мне делать? Она просит дать ей имя.
— Ну, так дай ей его. — Насмешливым голосом откликнулся Стос — Это теперь твоё второе я, а не моё. Кстати, Матвей, это ведь уже навсегда, а не на год или два.
— Как навсегда? — Ошарашено хлопая глазами спросил бывший вор в законе — До конца жизни что ли?
— Ты знаешь, я как-то размышлял на эту тему, Матвей. — Задумчиво ответил ему Стос выкручивая баранку влево, отчего его космический джип принялся облетать громадный корабль, стоящий внутри грота, по кругу — В общем у меня вышло так, что теперь я запросто смогу прожит где-то два, два с половиной миллиона лет. Ты, представь себе тоже. Если не веришь, то посмотри на свои руки, старый бандюган.
Матвей посмотрел на свои руки, с которых он свёл несколько татуировок, и, вытаращив от удивления глаза, воскликнул:
— Ёрш твою медь! Вот это да! Слушай, Милка, да, ты же у меня лучше любого косметолога. Вот моя Иришка обрадуется, что ты мне так чисто руки отмыла от моей прежней глупости. — С улыбкой глядя на Стоса, он сказал — Послушай, браток, а может быть ну его, этот твой райский остров? Тебе же хочется поскорее над тем болотом, в котором я когда-то прятался, полетать. А на твой остров я как-нибудь потом вместе с Иринкой и детворой слетаю. Так что давай не будем с этим заморачиваться.
Стос охотно согласился и передал управление джипом Моне. Тот был всё-таки куда более опытным пилотом, чем он, а потому уже через полтора часа они летели над большим болотом в ста пятидесяти верстах от Инты. Того лагеря, в котором когда-то в восьмидесятые годы мотал свой третий срок вор-домушник Виктор Грибов, уже не было. Его закрыли ещё в девяностые годы из-за того, что весь лес рядом с ним был вырублен. Да, и был это не самый обустроенный лагерь из всех тех, которые имелись в системе ГУИНа. Зато болото, лежащее в сорока километрах от лагеря, никуда не делось. Теперь Матвей уже не удивился, когда они полетели над болотом так, словно не сидели в джипе, а парили в воздухе на одних только его креслах. Хотя снаружи стояло абсолютная темень, небо было затянуто густыми тучами и с него срывался первый колючий снежок, он видел всё вокруг на несколько километров так, словно это был ясный день, хотя и без солнца на небе, а потому ни одна ёлка не отбрасывала тени. Вскоре Матвей, увидев приметную елку без верхушки, сказал:
— Здесь, Стос. Вот как раз за той кочкой я и лежал в болоте, как крокодил. Одни только ноздри из воды высовывались. Вохра вон к тому бережку подошла, да, ещё метров за триста от этого места в болото с разбега сиганул и пополз по нему. Я тогда от них часа на три оторвался, да, в тот день ещё и ливень хлестал, вот потому они меня и не заметили, ушли. Следов-то уже никаких не осталось. Когда они ушли, я на кочку вылез, скрутился вокруг ёлки калачиком, забросал себя травой, да, болотной тиной и затих, а часа через три ко мне тот человек пришел. Я когда увидел, что он по топи идёт, что твой Иисус Христос, сначала подумал: — "Ну, всё, хана тебе Матвей, раз за тобой не вохра пришла, а ангел". Правда, на ангела мой знакомец совсем не походил. Роста он был невысокого, метр семьдесят где-то, худощавый и лицо простое такое, деревенское, курносое и волосы русые, а вот глаза карие и насмешливые такие. Одет он был как-то странно, словно лётчик или космонавт какой-нибудь, в облегающий комбинезон, но не зелёный или оранжевый, а серебристый. — Тотчас перед ним и Стосом появилась фигура болотного пришельца и Матвей громко воскликнул — Что за чёрт! — Видимо та особа, которую он назвал почему-то Милкой, объяснила ему откуда Моня взял этот образ, раз он, озадаченно крякнув, сказал — Ха, ну тогда мне всё ясно. — После чего продолжил свой рассказ — Так вот, Стос, подошел он ко мне присел на корточки и говорит, — мол не бойся, парень, я тебя сдавать не стану. Сам знаю, что такое погоня с собаками. Потом достал откуда-то что-то вроде хлеба и протянул мне, сказав, что ничего другого у него с собой нет. Тут к тому бережку снова вохра вернулась. Матерятся, собаки лают, а он сидит себе спокойно на корточках, словно не раз по этапу ходил, и успокаивает меня. Мол пока он рядом со мной находится, меня ни собаки, ни конвоиры лагерные не заметят. Вскоре вохра ушла и он стал уговаривать меня отправляться с ним в другие края, где нет ни лагерей, ни собак, только я его почти и не слушал. Как сжевал его хлеб, а он сытный такой оказался, что меня тут же и сморило. Говорил он мне что-то ещё с полчаса, а потом встал и хотел было уйти, как тут над болотом вертолёт стал летать, ну, он и сказал мне, что прикроет меня, не уйдёт, пока всё не успокоится. Достал откуда-то серебристую накидку, накрыл меня ею, сел рядом со мной на кочку и умолк. К тому времени я уже почти двое суток бежал и потому совсем уже выбился из сил. Накидка его была хотя и тонкая, но очень тёплая, подоткнул я её под себя и уснул, ну, и спаситель мой тоже уснул. Проснулся я от шума вертолёта. Солнце уже высоко поднялось. Лежу под этой накидкой и всё гадаю, как же это нас сверху никто не видит. Вертолёт ведь над этой кочкой раза три пролетал. Вот тогда-то терпила мой болотный и сказал мне, что ему тоже пришлось точно так же в болоте прятаться, только ещё при Сталине и не летом, а поздней осенью и не быть бы ему живу, если бы не пришла к нему помощь, как и ко мне. Снова стал уговаривать идти с ним, а я только сопел в ответ и отмалчивался, как на допросе у кума. В общем просидел он со мной до следующего утра, да, тут летом и ночей-то по сути нету, дал мне ещё кусок своего хлеба и ушел в топь. Вохра к тому времени уже снялась и ушла, но когда я пошел краем болота, то километров через тридцать, уже на следующий день, меня с воздуха заметили и замели. Правда, то что я на кочке почти двое суток пролежал, мне жизнь спасло. В побег я тогда пошел по чистой случайности. Воспользовался тем, что трое чертей из нашего отряда, так, шушера мелкая, гопники-беспредельщики, решили сделать ноги, подвалили конвоира и в лес шмыгнули. Мне тогда малява пришла, что двое моих бывших подельников брата моего порешили, денег с него требовали, мы тогда знатную квартиру подломили, да, только меня менты со всем добром, что я в квартире собрал, тогда и повязали. Вот я и подумал, что другого случая поквитаться за Вовку у меня может и не случиться, а потому тоже в бега ударился. Ну, а когда отряд в кучу согнали и пересчитали всех по головам, то вохра решила, что это я всё организовал и сунул заточку в бок конвоиру. Пока я на кочке лежал, они уже всех троих беспредельщиков догнали и чтобы не валандаться, прямо в лесу их и порешили. Потом, когда они трупы обыскивали, то нашли у одного из них и заточку окровавленную, и автомат дружка своего. Так что когда вохра меня брала, то они на меня даже собак спускать не стали и почти не били, пнули пару раз, когда в машину сажали и всё. Вот и всё, Стос, что я знаю про этого инопланетянина, только никак не пойму, как это он мог при Сталине в болотах прятаться, ведь ему на виду лет тридцать было, не больше. В общем сплошные непонятки. С одной стороны и комбинезон его серебристый, и накидка, и странный хлеб, которого ломоть съешь — на сутки хватает и даже вода не нужны, вроде бы не наше всё, не земное, а с другой, — лицо-то самое обычное, русское лицо, можно сказать, да, и по-русски он говорил без акцента и доброта в нём какая-то не наша. Я бы так, наверное, не сумел, чтобы взять и просто так первого встречного от вохры прятать и не спрашивать, что и как. Ну, хорошо, я вор и придерживался тогда старых традиций, а если бы я убийца был? Он же у меня так тогда и не спросил, по какой статье я сижу. Послушай, Стос, а может быть у него тоже был ментосканер?