- Скукотища! – выдал вдруг Ённи и захлопнул учебник с такой силой, что от потрёпанных страниц поднялась пыль. – Ни одной задачи, которой я не смог бы решить в уме!
- Так скажи об этом учителю, пусть даст тебе задачник посложнее, - предложил Йойки, запуская кисточку в стакан с водой.
- Но это уже и так самый сложный!
- Ну, тогда тебе остаётся только поглупеть. Это единственный выход.
- Очень смешно! Думаешь, это легко - жить с такими мозгами, как у меня?
- О, нет! Конечно, я так не думаю… Тебе, должно быть, очень тяжело приходится… - пробормотал Йойки, пряча усмешку.
- А то… - вздохнул Ённи. – Знаешь, я иногда даже завидую ребятам, которые корпеют над примерами и ломают головы над задачами. Им неведома эта бесконечная скука человека, который всё решает первым и с надеждой ждёт более сложного задания.
- Зато тебя ждёт большое будущее, Ённи, - сказал Йойки уже без насмешки.
Ённи не стал отнекиваться и скромничать и посмотрел в окно, став вдруг неожиданно печальным.
- И когда я думаю об этом самом будущем, мне почему-то хочется, чтобы оно никогда не наступало.
«Как и мне», - подумал Йойки, но вслух ничего подобного говорить не стал. Ему хотелось обратить этот невесёлый разговор в шутку.
- Да, представляю, как Мия с тобой намучается! – сказал он с улыбкой. – Такого мужа врагу не пожелаешь!
Раньше Ённи бы рассердился и ответил что-нибудь язвительное, смутившись от мысли, что у них с Мией может быть совместное будущее. Но сегодня он только грустно улыбнулся в ответ.
- Да перестань. Мия бросит меня раньше, чем мы станем жить вместе. И найдёт себе нормального парня, который решает задачки на бумаге и порой молчит у доски. И который не носит эти дурацкие очки, - добавил вдруг Ённи особенно печально, словно очки приносили ему больше всего несчастий.
Он снял свои очки, и долго вертел их в руках, поворачивая к окну и рассматривая, как блики света отражаются в стёклах, а Йойки не знал, что ему сказать, чтобы ободрить друга. В кабинете было холодно, и Йойки почему-то думал, что Ённи без очков кажется младше своих лет и как будто беззащитнее.
- Пойду подогрею чай, а то что-то холодно здесь, - сказал Йойки, оставляя кисти и палитру.
- Да, сегодня прохладный вечер, - Ённи снова нацепил очки. – Я тебе помогу.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге показались Мия и Юка. Йойки сразу отметил про себя, что вид у Юки невесёлый, плечи опущены, а в тусклом взгляде нет ничего кроме усталости. Однако увидев Йойки и Ённи, она сразу заулыбалась, стараясь скрыть любые следы своих неприятностей. Глупая. Я же вижу тебя всегда.
Йойки подумал, что сегодня по дороге домой обязательно придумает, как развеселить её. Он пока не знал, что именно сделает, но в голове уже вертелись какие-то мысли, а главное было желание только одного – искренней и радостной улыбки Юки. Горящего восхищения в её взгляде, как по утрам перед вересковым полем или как в ту ночь, когда был Звездопад и когда они пошли к майнисовому дереву.
Иногда Йойки думал, что ради этих коротких мгновений её чистой радости стоит жить.
Когда чайник закипел, Юка и Мия достали чашки и только задумались, накрывать ли стол для господина Отто, как он сам зашёл в кабинет с большой папкой рисунков под мышкой.
- Здравствуйте! – хором поздоровались ребята.
- Здравствуйте-здравствуйте, - господин Отто со вздохом положил папку на стол. – А вы, я смотрю, уже и на стол накрыли! Как я вовремя! Значит, не зря я всё-таки захватил с собой ореховую пасту и маковые кексы.
- Ой, как здорово, мои любимые кексы! – обрадовалась Юка.
- Я знаю, что ты их любишь, дорогая, поэтому и зашёл в пекарню. Когда я взял их, кексы были ещё горячие. Они наверное и сейчас ещё не остыли… Доставай-ка их скорей из моего портфеля, - и господин Отто протянул открытый портфель девочке.
- А мы сегодня принесли ваше любимое банановое желе и мягкое рисовое печенье, - сообщила Мия, ставя на стол прозрачную коробочку с жёлтым желе.
- М-м-м! Это желе как раз для меня – беззубого старикана! Это очень мило с вашей стороны, ребята. Вот только боюсь, в моём возрасте уже нельзя есть столько сладостей.
И господин Отто ещё немного поворчал о своих старческих недугах, хотя судя по его виду, был очень доволен их заботой. На его щеках горел румянец. Вполне себе здоровый, кстати.
За годы учёбы в школе у них выработалась негласная традиция покупать всякие сладости к чаю. Иногда задушевное чаепитие затягивалось до темноты, и тогда ребятам попадало от Канн. В таких случаях, господин Отто всегда говорил серьёзным тоном, как и полагалось уважаемому преподавателю: «Вам, наверное, пора учить уроки и ложиться спать, друзья. По домам?». Но что-то настораживало Йойки в тоне учителя, когда тот произносил эти слова.
Когда же он поделился своими смутными подозрениями с Юкой, та сказала, что тоже это заметила. Господин Отто был одинок, и о его прошлом среди школьников ходили разные легенды. Поговаривали, что иенка, которую он любил в молодости, сбежала на Ту сторону и больше, конечно, никогда не возвращалась. С тех пор господин Отто всегда был один и никого к себе не подпускал. Говорили также, что та иенка сбежала беременной, из-за того что не хотела отдавать ребёнка. Так что, если это было правдой, то где-то в мире людей живёт сейчас взрослый ребёнок господина Отто, и, возможно, у него даже родились где-то внуки.
Но, конечно, всё это были только догадки. Сам господин Отто никогда ничего не рассказывал. И наверняка было известно только одно – он живёт один на самой окраине города и каждый вечер возвращается в пустой тёмный дом, где его никто не ждёт.
С тех пор Йойки и остальные никогда не торопились уходить. Они хотели остаться со старым учителем как можно дольше и в ответ получали его смущённую благодарную улыбку.
- Вы мои самые лучшие друзья, ребята, - говорил он. – Если вдруг вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне. Я готов сделать для вас всё, что позволит мне возраст.
А потом начинались разговоры о том, что господин Отто ещё совсем не старый, и учитель лишь сдержанно возражал, никогда не говоря правды о своём точном возрасте.
«Ты молод, пока не утратил способность улыбаться», - говорил господин Отто, подмигивая ребятам, и улыбался.
*
По ту сторону Стены была зима. Йойки точно не знал, что такое «зима», но он слышал, это называется именно так. Так это называется у людей. Зима – это когда холодно. Йойки знал, что такое холодно. В мире иенков тоже случались холодные периоды, когда пар шёл изо рта, но это случалось настолько редко, что Йойки успевал забыть ощущение холода. Ему хотелось его забывать. Хотя бы сейчас.
Но он не знал, что такое снег. Только видел. Йойки подходил к Стене всего пару раз в своей жизни, но увиденное накрепко отпечаталось в его сознании и не отпускало, всякий раз возвращаясь во снах или в минуты слабости и страха, всякий раз напоминая, что всего один шаг отделяет его от этого «там» и от того, что называется странными словами – «зима» и «снег».
Стена была прозрачной. Это была особая порода толстого стекла, которое не разбить ничем, которое появилось ещё до первых иенков и людей. Стена была всегда. Стена всегда жила. И кто создал её – вечная тайна.
Но главная особенность Стены была не в этом. Интереснее всего то, что прозрачным стекло было только с одной стороны. Со стороны иенков. И поэтому иенки могли видеть происходящее по Ту сторону, а люди – нет. Вряд ли люди вообще знали, что это за Стена, и что находится за ней.
И Йойки всякий раз содрогался при мысли, что однажды настанет день, когда и он будет одним из тех, кто не знает. Не помнит. Не верит.
Он слышал, что люди ни во что не верят. И тут же убеждал себя: «Нет. Я не такой. И никогда таким не стану. Я буду верить всегда».
И вместе с тем он ясно осознавал, что чего-то в нём не хватает. Какой-то изъян, червоточина была внутри него, которая делала его непохожим на Юку и других ребят-иенков. Словно внутри него жил кто-то ещё. И этот кто-то вдруг оживал время от времени, и тогда Йойки слышал его тихий, но сильный и всегда спокойный холодный голос: «Чушь какая-то. Этого не бывает. Не будь идиотом, Йойки, не верь всему, что тебе говорят. А не то будешь обманутым».