ТАК ЖИЛ ЕЕ РОД.
ЖИЛ, ЗАХВАТЫВАЯ ЧУЖИЕ ТЕЛА. ДОМА. СУДЬБЫ.
Она вытерла выступивший на лбу пот. Кто она? Элта? Мона? Или некто невидимый, захвативший то безжизненно лежащее под грудой тряпья в углу тело. Так же, как она захватила это — несносное, рыжее, с большой родинкой на правом плече. Женщина вспомнила, как целовал эту родинку Тай. Вспомнила, как та, некогда бывшая Элтой, предчувствовала, как он будет ее целовать. Вспомнила, как та, другая, некогда хотела САМА чувствовать это. Тогда-то все и произошло: головокружение, чернота, внезапно разорванная ослепительным светом, какая-то необыкновенная прозрачность вокруг, — потом (смутно) волочащееся по полу безжизненное тело (она так не хотела, чтобы Тай заметил его; он сказал «уходи», и она ушла). Да. Потом его ласки. Значит, ЭТО сделала та, которую он так странно называл: Мона. Она облегченно вздохнула: да, я — Мона.
Женщина потянулась за брошенным кремнем.
— Так зачем?
— Сетфи. Сначала сетфи, — Торсон улыбнулся, обнажая гнилые зубы. — Она не очень-то торопится, а, Тай?
— Тебе виднее, — пожал плечами унтрит.
— Мы можем махнуться, Тай.
— И? — не понял унрит.
— Рыжая останется с тобой. Светлая уйдет ко мне. По-моему, неплохой получится обмен.
Руки Тая сами собой сжались в кулаки.
— Светлая? Ты что, за этим и пришел?
Торсон хмыкнул.
— Ну, на это я особенно не надеялся.
— И правильно делал.
— Тогда сетфи. У нас мало времени. Поторопи ее, Тай.
Тай хмуро взглянул на возившуюся возле очага женщину. Она, почувствовав, что он смотрит, обернулась. В широко раскрытых глазах Элты прыгали искорки страха.
— У него нож, Тай. В кармане. Посмотри, — она не разжимала губ. Слова раздавались прямо в мозгу. Тай даже не понял, что это не его мысль.
— Ну-ка, — унрит резко схватил Торсона за плечо. — Выкладывай, что у тебя там?
— А ты догадливый, — Торсон злобно отшвырнул ненужный теперь нож в сторону. — Ладно. Так даже лучше.
Женщина поставила на стол чашки с дымящимся напитком. Незваный гость жадно втянул носом горьковатый аромат. Его крючковатые пальцы вцепились в чашку.
— У тебя хороший сетфи, Тай. Мой почему-то всегда отдает дерьмом.
— У тебя все отдает дерьмом.
— Каков есть, — проворчал Торсон.
— Хриссы тебя раздери, — начал раздражаться унрит. Ему не терпелось выставить Торсона вон. И Рыжую вместе с ним. «Мона. Где она сейчас?» — Не тяни. Пускаешь пузыри хуже фрокка. Что у тебя?
— Дело.
— Какое?
— Э… так тебе сразу и скажи, — Торсон забавлялся нетерпением унрита. Он неторопливо отхлебнул сетфи. Поставил чашку на стол. — Дерьмо, — со смаком выговорил он, — в этом городе одно дерьмо. Сказать по правде, после того, как ты переспал с моей женой, я мог бы все решить и без тебя. Унра только и ждет случая выставить вонючего магрута на потеху…
— Короче, Торсон. И без…
— Ваша парочка у нас вот где, — гость сделал выразительный жест.
— Я не сплю с ней, — сухо сказал Тай.
— И зря. Но это и к лучшему. Тем скорее мы договоримся.
— О чем ты?
— О деньгах.
— ?!
— О больших деньгах, — Торсон отхлебнул большой глоток. — И твоей жизни, Тай. — Унрит взял чашку, борясь с искушением плеснуть сетфи Торсону в лицо.
— О! Я знаю, что у тебя нет денег, — расплылся в улыбке калека. — Но у тебя есть нечто большее. За что нам, — последнее слово он произнес с нажимом, — нам, — повторил Торсон, — готовы заплатить много. Очень много. В Унре таких денег не заработать и за всю жизнь, — он мечтательно потер искалеченную магрутами ногу, — поманил пальцем Элту: — Подойди.
Женщина вопросительно взглянула на Тая.
Унрит пожал плечами: твой муженек, поступай, как знаешь.
Она подошла.
Торсон, хохотнув, шлепнул ее по соблазнительной округлости, укрыть которую не могла даже широкая в складку юбка. Женщина отшатнулась. Торсон снова хохотнул.
— Ты неплохо развлекалась, Эл. Если мы сговоримся, ты сможешь остаться с ним. А я свалю из Унры. Навсегда. Тысяча корон. Тебе, — он повернулся к Таю. — Ну так как, по рукам?
— Я еще не знаю, что именно продаю.
— О! В таком случае ты непроходимо туп.
— Может быть.
— Ладно. Скажу иначе. Ты не продаешь. Ты — покупаешь. Свою жизнь. И тысячу корон в придачу. Неплохая сделка, а? — улыбка сползла с его лица. — Где Мона, Тай?