«Нельзя», — подсказывал отяжелевший от дремы разум.
Дэн почувствовал, как кто-то склонился над ним, и холодные безжалостные глаза впились в его лицо.
— Я хочу знать… — прошептал обладатель этих глаз.
«Я тоже», — вяло подумал Дэн.
Будто тысячи иголок вонзились в мозг. Унрит лежал, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. По лицу струился липкий пот. С пола тянул легкий сквознячок, и Дэн решил, что дверь комнаты наверняка открыта. Вскочить, броситься на тех, в комнате — он наверняка с ними справится. Потом в коридор. Выдернуть тяжелый бронзовый подсвечник, и уже никто не удержит его. Так просто.
— Т-так, — прошептали его губы.
— Спать, — снова приказал властный голос. — Ты очень хочешь…
«Не хочу!»
Сон во сне. «Сны», — подумал Дэн. Что это? Перед ним покачивалась носатая физиономия Игла. «Один дракон», — нагло заявил его длинный нос. «Как бы не так!» Вдруг стало холодно. Игл исчез. Зато появился кто-то чужой. Длинные (как нос Игла) крючковатые пальцы торопливо шарили в мозгу унрита. Лапали мысли. Деловито ощупывали их. Именно так они хватали выложенный на продажу товар. Равнодушно, беззастенчиво, нисколько не беспокоясь о цене.
— Это не тот, — сказал первый голос, и Дэн превратился в слух.
Он должен понять…
— А ты что думал? — ответил второй.
— Он ничего не знает. Я обследовал его память. Странно…
— Зато чувствует вполне достаточно, чтобы…
— Убрать?
— Оставь, — властно сказал один из собеседников. — Он не опасен. К тому же… у него великолепный, — чья-то рука коснулась уха Дэна. — Вот и все. — Говоривший это сделал несколько шагов, забулькала вода. Человек пил.
Пересохшие губы Дэна дрогнули.
— Он слышит, — с беспокойством заметил хриплый голос.
— Я знаю. Он поведет нас в Магр. Ты слышишь, Дэн? Ты поведешь нас в Магр. У тебя нет выбора… — человек хлебнул, — иначе…
Сделанная пауза не предвещала ничего хорошего. Но они кого-то боялись. В этом Дэн не сомневался. «Нет выбора! Хриссовы дети! Биг, ты слышал? Слышал, Биг?» Уже засыпая, унрит почувствовал, как прошелестело по коридору легкое платье.
Она была здесь.
На этот раз его разбудил холод. Прилипшая к спине сырая унритская куртка не только не согревала, а, казалось, лишь усиливала озноб. Проснувшись, Дэн тут же вскочил на ноги. С десяток приседаний разогнали кровь. Стало теплей. Смутно припоминались чужие голоса, цепкие пальцы, собственное бессилие. «Накормили», — с досадой подумал унрит. Ясно было, что пока его убивать не собирались.
Пока.
Дэн усмехнулся. Зато он снова слышал ее.
«Ты не только глупый, а еще и упрямый, Дэн».
«Ну и пусть».
«Грибоеды несчастные!»
Он снова разговаривал сам с собой. Так было легче. Голова работала хорошо. Руки, ноги тоже. Пару «капюшонов» он уложит одной левой. При этой мысли Дэн не удержался и сплюнул. Вспомнив про сапоги, он нашарил их в темноте, торопливо натянул на ноги. Надо быть готовым ко всему.
«Никаких супов, Дэн. Никакого Магра».
«А она? Неужели я так и не пойму?..»
Желание бежать боролось с любопытством. Однако, когда вновь загрохотала отодвигаемая стражем плита, унрит не раздумывая бросился в угол и затаился, ожидая, что вот-вот покажется ненавистная физиономия. Яркий свет лишь на мгновение ослепил его. Страж еще наклонялся, пытаясь разглядеть лежащего на полу узника, а Дэн уже мертвой хваткой вцепился в его длинные, сальные космы и со всей силы рванул вниз. Человек рухнул на каменный пол. Со звоном покатилась по полу жестяная миска. Запахло отвратительным грибным пойлом. Дэн прислушался. Наверху было тихо. Человек на полу стонал. Изо рта его тоненькой струйкой бежала кровь. Лучше бы Дэн не видел. Унрит вдруг почувствовал легкий приступ тошноты. «Я не хотел», — подумал он. Повинуясь безотчетному чувству, Дэн склонился над умирающим. Человек задыхался.
— Прости, — прошептал унрит.
— Тебе… — слова таяли на губах, — отомстят.
Дэн вздрогнул.
— Я знаю… — Голос оборвался, а вместе с ним оборвалась и жизнь. Холодные глаза стали еще холодней. Не в силах выдержать их мертвящего взгляда, унрит отвернулся. «Ты не умеешь убивать людей», — подумал Дэн. На душе было невыносимо тяжело. Однако следовало подумать об оружии, которое наверняка имелось у стража. Не глядя в лицо умершему, унрит ощупал быстро холодеющее тело, вытащил из ножен остро отточенный клинок. С восхищением осмотрел доставшийся ему нож. Сверкающая даже в полутемном подвале сталь была великолепна. А узкое трехгранное лезвие, казалось, пронзило бы и камень. Его старый, унритский был куда хуже.