Мара презрительно фыркнула. «Без меня не обойтись». Решительно толкнула дверь.
— Ну и что тут происходит?!
Шум в таверне мгновенно стих. Мара скользнула взглядом по столам. Так и есть. Ничего нового. Знакомые лица. Многие из тех, кого она видела, приходили сюда чуть ли не каждый вечер. Но сейчас был день. И народу в таверне все-таки больше, и лица куда более осоловелые, чем обычно. «Ну да, большинство из них приняли еще там, на площади, — вспомнила Мара, да и те, кому не хватило или кто опоздал, тоже отставать не собираются. Не к добру сегодня пьет Унра. Ой, не к добру». Сердце кольнуло. Женщине стало как-то не по себе, но виду она не подала.
Все как один, и пьяные и не очень, смотрели на нее. Она стояла руки в боки, губы тряслись от злости. В руках невесть откуда взявшаяся метла.
— Ты чего? — обидчиво насупился Игл. — Обойдусь и без тебя. Иди. Не мешай.
— Ах не мешай?! — взорвалась Мара. — А посуду бить зачем?
— Хороша! — по таверне прокатился смешок.
— Слышишь, Игл, отдай ее мне. На воспитание.
— Э, да куда тебе. Ты и со своей не справишься, поди.
— Себя пожалей.
— Ага. А то раздавит…
— В постели, — громко добавил кто-то. — Вот Элта своего…
— Тсс..!
Смешки оборвались. На Мару взглянул десяток мутных, налившихся злобой глаз.
— Иди, — зашептал ей на ухо Игл. — Иди же. Ну! Злые они. Из-за Торсона. Ну же, — он подтолкнул ее к двери. — Пускай пьют.
— Как скажешь, — Мара зло зыркнула на мужа — мол, смотри у меня, ты-то свою меру знай! — неторопливо прошлась мимо заляпанных харутой столов («хриссова вонь»). Носатый Игл недовольно поглядывал на нее. «Ну и пусть». У окна дремал, положив голову на стол, Ларрик. Мара похлопала его по плечу (шел бы ты спать домой). Но он не просыпался, а лишь смачно выругался сквозь сон и, окончательно теряя равновесие, стал медленно сползать под стол.
— Готов.
— Эй, выведите его! — громко потребовала Мара.
Никто не шелохнулся.
И снова ей стало не по себе. Легкий озноб пробежал по спине — она нервно дернула плечами. Усмехнулась:
— Ну-ну.
Кто-то подошел сзади, коснулся ее руки. Мара вздрогнула от неожиданности. Обернулась, взглянула на встревоженное лицо Игла. Его длинный, похожий на клюв, нос блестел от пота. В правой руке — наполненная харутой кружка. Левая старательно лохматила и без того бесформенный ком густых черных волос. Под глазами синяки. Он показался Маре трезвым, куда трезвее, чем каких-нибудь пару минт назад.
— Что тебе? — от раздражения не осталось и следа.
Он приблизил к ее уху обветренные, растрескавшиеся губы. Игриво куснул мочку («тоже мне, нашел время», — подумала Мара). Тихо прошептал:
— Взгляни направо. Видишь?
Делая вид, что она поправляет растрепавшиеся волосы, Мара осторожно, из-под локтя посмотрела туда, куда указывал ей муж. Ничего особенного она, впрочем, не увидела. Грязные столы. Раскрасневшиеся от харуты лица.
— Эй, долго мне еще ждать? — нетерпеливо потребовал кто-то из унритов.
— Сейчас, — отмахнулся Игл.
Сквозь пыльное окошко пробивается грязно-оранжевый свет. Сидящий в углу маленький лысый унрит старательно делает вид, что потягивает харуту, хотя кружка его уже давно пуста. Мара поперхнулась. Уж ее-то так просто не проведешь. Странный тип. И не унрит вовсе. Только что и есть — унритская куртка. А глазенки-то так и бегают. Вправо. Влево. На нее. На Игла. На входную дверь.
— Он? — тихо спросила она мужа.
— Он самый. Тот, что выкатывал бочки. Нет, не тот. Но похож. Тоже из этих. Не пьет ни хриссы, а сидит, фрокк поймешь. Ладно, пойди, я скоро… — Игл поспешил отнести налитую харуту нетерпеливому унриту. «Три тора». «Какие, хрисса, три?» «А со вчерашним, так и все пять будут», — услышала Мара приглушенный разговор. Она с тревожным любопытством поглядывала на Лысого: «Так и есть — пуста. Может, он кого-нибудь ждет. Ну и пусть бы ждал — дурака-то валять зачем? Не хочет выделяться? Нет, все-таки, странный тип».
— Видела бы ты, как он на тебя посмотрел. Когда ты вошла, — снова зашептал ей на ухо подошедший Игл.
— Ревнуешь? — усмехнулась Мара. — Я — не Рыжая. С кем попало не пойду.
— Дура! — шепотом выругался Игл. — Про Элту, слышала, что говорят?
— А что?
— Заперли ее у Лина. Сторожат. Говорят, поймают Тая, так их вместе… За стенку. К магрутам. Повеселимся, говорят.
— Ои. Какое им дело? Спала, не спала — это дело Торсона, — проворчала Мара, вытирая о платье как-то вдруг вспотевшую ладонь.
— Нету Торсона. И не будет. Все. Помоги.
Ларрик лежал под столом, сладко посапывая, что-то бормоча во сне. «Мне бы так», — не без зависти подумал Игл. Пьяный унрит был похож на младенца. Розовая — цвета конгайского вина — физиономия широко улыбалась.