Здесь.
В комнате никого не было.
Дэн тихо прикрыл дверь и с недоумением уставился на разбросанные на полу скомканные листки бумаги. Какую-то минту, да что там минту! — полминты назад их комкала невидимая рука. На круглом столе из красного дерева лежал гребень, украшенный поблескивающими в полумраке камушками. Наверное, он еще помнил запах ее волос. «Красивая вещица», — подумал Дэн. Еще дымили погашенные свечи. Другие освещали комнату дрожащим светом. У маленького зарешеченного окошка стояла аккуратно прибранная кровать. На розовом одеяле лежали все те же разбросанные в беспорядке листки. Тихо, очень тихо унрит подошел к столу, машинально взял в руки гребень. Положил на место. Его внимание привлекли чашки, наполненные разноцветными остро пахнущими… «Красками», — догадался унрит.
Как он и ожидал, листки на постели оказались рисунками. Усевшись на одеяло, Дэн принялся рассматривать один из них. Черточки, квадратики, малиновые круги. Прямо посреди рисунка расплылась черная, холодная, как глаза «капюшонов», клякса. Она вызывала неприятное ощущение. Сразу засосало под ложечкой. «Если меня найдут, тем более здесь, мне несдобровать», — подумал унрит. Отложив рисунок, он наклонился к окну. Попробовал прочность решетки, но тот, кто строил этот дом, знал свое дело. Дэн с тоской посмотрел на плывущую над Тан-Унратеном Мону, на огоньки унритских хижин. Они казались такими далекими…
Унрит вздохнул. Взгляд его коснулся стоящего в углу шкафа. Рядом висело зеркало. «Дурацкая у меня, должно быть, физиономия», — усмехнулся он. По коридору то туда, то сюда сновали «капюшоны». Еще немного, и они обнаружат, что узник бежал. «Что же ты сидишь, Дэн?» Перед глазами встала увиденная им клякса. Странное дело — рисунок притягивал его. Унрит снова взял листок с непонятными черточками и кругами. «Даже дети рисуют лучше», — решил он, сунув, однако, рисунок за пазуху.
Но где же та, которую хотелось найти?
В полупустой комнате прятаться было негде. Разве что? Унрит подошел к шкафу и рывком открыл дверь. Да. Внутри, забившись в груду тряпья, сидела — скрючилась, согнувшись в три погибели — Дэн было решил, что глаза опять сыграли с ним злую шутку. Он отпрянул. Из горла вырвался не хрип даже, но стон:
— Не может быть!
— Не может быть!
Из пыльного шкафа тянула костлявые руки отвратительного вида старуха. Беззубый рот расплывался в ухмылке. В уголках губ пенилась ядовито-синяя слюна. Драные лохмотья едва прикрывали дряблое, морщинистое тело. С необыкновенной легкостью старуха вдруг выпрыгнула из шкафа. Отшатнувшись, Дэн ударился о спинку кровати, но даже не почувствовал боли. Как зачарованный, он смотрел в обезображенное морщинами лицо. Костлявая рука вновь потянулась к нему. Уж лучше бы он встретил магрута! Дэн бросился к двери. У самого выхода он обернулся и увидел, что старуха даже не шелохнулась. Зато рука ее невероятно вытянулась и болталась перед самым его носом. Пять пальцев, пять ядовитых змей целились ему в глаза. Не помня себя от ужаса, Дэн полоснул ножом по отвратительной, похожей на пергамент коже. Лезвие прошло извивающуюся руку насквозь.
«Что же это?!» — в отчаяньи подумал унрит.
— Кто ты?
Старуха молчала. Глаза ее ехидно прищурились, пальцы сомкнулись на горле унрита. Дэн задыхался. Но не эти пальцы душили его — их он даже не почувствовал. Душил поднявшийся из глубин сознания ужас. Душило собственное бессилие. И еще — ненависть. К этим невероятно длинным рукам, дряблой, отливающей желтизной коже.
— Ах, ты! Тварь! — Дэн снова и снова рубил ножом… воздух.
«Воздух». Он ухватился за это спасительное слово. Картинки, аккуратно прибранная кровать… Гребень… Да ей и расчесывать нечего! Не эти же седые, сбившиеся в бесформенный ком волосы? Где-то (где же?) он видел нечто подобное. Не старуху, нет. Видение. Море. Да, море. Женщину. Мириллу.
Бигги! Как же он сразу не догадался. Если Бигги способен заставить увидеть свои истории, почему этого не может сделать кто-то другой?
Страх отступил. Все еще содрогаясь от отвращения, Дэн шагнул вперед. Было чуть зябко, но извивающаяся рука ничуть не мешала его движению. Он сделал еще шаг. Старуха вдруг испуганно заморгала. «Это она», — подумал Дэн. Но зачем, зачем она предстала ему в этом ужасном образе? Чего она боялась?
— Тебя, Дэн, — громко сказал кто-то за спиной унрита.
Дэн обернулся.
В дверях стоял незнакомец. «Да, именно он торговался со мной. Тогда». В руках у него сверкал меч. На нем не было плаща, не было капюшона. Обыкновенная рубашка из грубого полотна. Черные, как смоль, волосы поблескивали в неровном свете свечей. На тонких губах играла усмешка. И лишь глаза оставались все так же безжизненны и холодны.