Урт хмыкнул.
Игл (он все еще не пришел в себя после удара) вытер пот со лба, выплюнул на палубу выбитые зубы.
— Маре придется жевать за меня, — неловко пошутил он.
Ему не ответили. Лин с Уртом, перевернув одну из бочек, уже катили ее к борту. Эрик же прижал к стене невесть откуда взявшегося рыжеволосого матроса.
— Ну..? — злобно наседал он.
— Я… я ничего не знаю.
— Сколько воинов на кумароне? — дышал ему в лицо перегаром Эрик.
Перепуганный насмерть малый дрожал всем телом. Эрика, напротив, колотило от злости.
— Говори!
— Де… десяток.
— Точнее.
Эрик поднял меч, приставил острие к горлу несчастного.
— Восемь.
— Где они держат женщин?
— Я… я не виноват.
— Тебя и не спрашивают, хрисса ты вонючая. Где?
— В… трюме.
— Так. А Тай?
— К-какой Тай?
— Тот, которого вы подобрали вчера.
— А! Этот!
— Этот, — мрачно подтвердил Эрик.
— Он… в каюте. Я не знаю, в какой. Это правда, я говорю правду, — быстро забормотал матрос.
— Я тоже, — усмехнулся Эрик, вонзая меч в податливую плоть. Матрос медленно сполз по стене на влажные доски. — Тебе не стоило плавать в Унру, дружок. Тем более в такой скверной компании, как эта, — сказал унрит, вытирая окровавленный меч о матросскую рубаху. От запаха свежей человеческой крови кружилась голова. Эрик облизнул сухие губы. — Ты слышишь меня, Торсон, — прошептал он, — к хриссам женщин! Это занятие для Лина. Я иду к Таю. И будь я проклят, если вонючий магрут уйдет и на этот раз!
Тая увидели.
Серебрилась не только рука, серебрилось все тело унрита. Несколько сект он удивленно осматривал себя — время не чувствовалось, оно текло медленно, как плавящееся в печи стекло. Новые ощущения были еще непривычнее, чем прежние. Это была все та же легкость, все тот же сон (Тай прекрасно помнил, что на самом деле находится там, в одной из кают кумарона, привязанный к кровати с ползающим по нему выводком хисс). Но теперь его переполняла чужая, неведомая, невозможная для человеческого существа сила. Он не знал, что делать с ней. Он лишь чувствовал, что сила нужна ему — Тай поднял руку и увидел, как отшатнулся назад удивленный Ортаг. Несколько женщин завороженно показывали на Тая пальцами.
Невероятно длинная рука-молния Эрхона ткнула его в грудь (странное дело, унрит ощутил не боль, а лишь нестерпимый жар), Тая швырнуло в угол трюма. Не сумев совладать с непослушным телом, он вонзился в стену и прошел ее насквозь, вылетев наружу.
Надо было действовать, а он лишь ошеломленно оглядывался, приходя в себя.
Мир блистал неведомыми прежде красками, более того, мир был как никогда широк и близок. Вместе с силой Тай приобрел невероятную остроту восприятия. Ему казалось, что он видит, как копошится за горизонтом (скоро утро) блистательный Таир, а внизу — сквозь плотную завесу тумана и зеленую массу воды — белые плавники и зубастые ухмылки выслеживающих добычу саркул. Он видел обожженные лица барахтавшихся в волнах унритов. Сосредоточенные лица дерущихся на палубе кумарона людей. Даже искры, которые высекали их мечи. Тай взглянул в сторону Унры и удивился, насколько ближе к кумарону стала песчаная полоска берега. «Ои! Это не похоже на отлив. Это похоже на…» Море стремительно отступало. Тай чувствовал тревогу, которая была разлита по всему его колышащемуся, населенному мириадами паразитов телу. Унриту вдруг захотелось обнять это странное ЖИВОЕ существо, с которым он ощущал сейчас едва ли не родственную связь.
«Что это?»
Тай был в растерянности.
На мгновение он забыл о необходимости возвращаться в жирное брюхо кумарона и защищать ту, которая дала ему и эту силу, и это чудесное (за гранью понимания) ощущение близости с окружавшим его миром.
Потом взгляд Тая упал на одиноко стоящую у берега (вернее, теперь уже и вовсе на берегу) лодку. Ее нос, застрявший меж двух огромных, с человеческий рост, валунов был поднят высоко вверх, корма плотно вросла в песок. Содержимое лодки было скрыто от унрита плоским, обросшим мелкими ракушками днищем. Но сердце подсказало —
ЭТО ТА САМАЯ ЛОДКА.
В КОТОРОЙ ОТПРАВИЛАСЬ В СВОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАВАНЬЕ МОНА.
Все существо унрита рванулось к ней.
«Что ты делаешь?» Усилием воли Тай остановил себя. Он вспомнил улыбку той, ДРУГОЙ, в трюме, когда она увидела его.
ТАК МОГЛА УЛЫБАТЬСЯ ТОЛЬКО МОНА.
Душа разрывалась на части.
Было и больно, и радостно, и страшно, что все это может оказаться всего-навсего сном.
— Я знал, что ты вернешься, — прошептал унрит.
— Славно, — оскалился Ортаг, увидев, как серебристая фигура Тая исчезла за стенами трюма. — Эрхон сильнее тебя… ТВАРЬ! — помедлив, добавил он.