— Больно! — пожаловался Игл.
Губы Праона зашевелились, и он несколько раз провел рукой над лежащим на полу телом.
— А теперь?
— …Нет, — неуверенно сказал Игл. Он зашевелился, пытаясь встать.
— Лежи спокойно. Еще не все. Слушай, Биг, посторожи окно.
На улице было пусто. Однако, судя по доносящемуся время от времени протяжному вою, в городе хозяйничали магруты. Прислонившись к стене, маленький уродец прислушивался к подозрительным шумам. Кто-то громко завозился на крыше. «Магри», — решил Малыш.
— Сломана лобная кость, — констатировал тем временем его новый знакомый. — А в общем-то ерунда.
«Ничего себе! — удивленно подумал Бигги. — Вот так ерунда!»
— Заживет, — Праон вытер руки о драную куртку. — Помоги.
Вдвоем они осторожно перенесли раненого на тюфяк. Прикрыли валявшимся тут же одеялом.
— Биг, — всхлипнул Игл. — Я… я — фрокк несчастный, хриссов сын, магрут вонючий, я…
— Спи…
— Однако не сидеть же нам здесь всю жизнь, — сказал спустя пару хор Праон (Пра, как он предложил себя называть). До этого они долго молчали. Каждый думал о своем. Бигги — о Дэне.
Из разбитого магрутами окна тянуло вечерней прохладой.
— Скоро стемнеет, — буркнул Малыш. — Придется подождать до утра.
— Ерунда, — хмыкнул Пра.
Все-то у него была ерунда.
— Надо что-то делать, — сказал он. — Ночью будет хуже некуда.
— Ага, — поддакнул Бигги. Он как раз выглянул на улицу и обнаружил у соседней хижины скопление ненавистных магри. «Зверюг десять, не меньше». — Ага, — снова повторил маленький уродец, — всего-то ничего — перебить гадов. Что ж это мы раньше так оплошали?
— Это вы оплошали, — жестко сказал Пра. — Бежали, как последние трусы. Тоже мне — Дети Смерти[8]. — В его голосе зазвенели презрительные нотки.
— Сам-то… — не нашелся с ответом Малыш.
— Ладно, — примирительно сказал Пра. — Но не сидеть же сложа руки. Не в моих это правилах.
Бигги пожал плечами:
— Его надо бы осмотреть.
Раненый выглядел вполне — лишь на лбу вздулась огромная шишка. «Поразительно! — подумал Малыш. — Еще пару хор назад он был совсем плох».
— Ты… целитель?
Пра выразительно замотал головой.
— Нет.
Почувствовав их взгляды, Игл зашевелился.
— …Хрисса… фрокк поганый, грибоед безмозглый…
Бигги и незнакомец переглянулись.
— О каких это он грибоедах толкует? — спросил Пра.
— Были тут. Недавно.
— Грибоеды в Унре? Забавно…
— Вот еще, — почти взвизгнул Игл (Малыш и не ожидал от него такой «прыти»). — Это я, я, магрут воню…
— Э, погоди, это мы уже слышали, — перебил его Бигги.
— Как же, слышали… — всхлипнул Игл. — Морунра[9] я. Прыщ на заднице Короната…
— Во дает! — с нескрываемым восхищением сказал Пра.
— …монхофалл[10] плешивый…
Поток ругательств не иссякал.
«Хоть уши затыкай. Ухо», — поправился Бигги.
— Так были они здесь? Или нет? — настаивал Пра.
— …хисса[11] волосатая!
— Слушай, дай поговорить, — не выдержал Малыш.
— Ну его, пусть выговорится.
— Это надолго, — предупредил Бигги.
— Я потерплю, — улыбнулся Пра.
— Зато я не…
— Харуты! — потребовал Игл.
Он что-то подозрительно быстро приходил в себя.
— Как это ты его вылечил?
— Отстань, — Пра с интересом изучал вид из окна. — Похоже, они убрались. Попробуем выйти?
— Нет! — завопил раненый. — Не бросайте меня одного. Вот, — он вдруг что-то быстро выхватил из-за пазухи. — Я отдам. Я все отдам. Хиссы попутали. Фрокк болотный… — он снова собирался излить весь имеющийся запас ругательств.
— Дай-ка, — резко оборвал его Пра. — Что там у тебя?
Игл разжал пальцы. На пол скользнул (Бигги глазам своим не поверил) кошелек Дэна. Красный атлас. Вышивка. Серебряная тесьма. Он принадлежал Дэну еще там, в Коронате. Такой кошелек в Унре был только у него.
— Ах, ты!
— Жадный я, да-да, ну, сам понимаешь… — запричитал Игл.
— И-эх!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
(ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Что-то невероятное творилось с его глазами. Он отчетливо видел: круги, квадраты, черное — в пол-листа пятно («глупые фигуры»), и все-таки глаза слезились («или это не слезы?»), и квадраты почему-то превращались в невероятной высоты сверкающие здания («с какой стати я назвал это „здания“?» — сомневался Бигги). А круги — в человеческие — мужские, женские, детские — их было много — лица, которые смотрели куда-то вверх, где расплывалось ослепительно яркое «пятно» («оно же черное», — подумал Бигги). И что самое удивительное — люди двигались. Живые. «Пока живые», — вдруг с ужасом понял маленький уродец.