— Ей плохо, — откликнулся Ларций. — И тебе нехорошо. Вот это-то и дурно в практике связи: взаимное рабство. Я понимаю, что однажды ты прописал ее себе как лекарство, но лекарство не должно становиться наркотиком… Вижу, тебя уж слишком задевает. Поговорим об этом позже, когда успокоишься. А сейчас вот что: я присмотрел тебе несколько домов на выбор. Обставишь, людей подберешь сам. Сколько тебе нужно на обдумывание? Меня не будет неделю — успеешь? Там больше десятка адресов. Помещения, конечно, лучше посмотреть лично. Тебя проводят, всё покажут.
— Успею, — сказал Флавий, окончательно сдаваясь.
Уже понятно было, что независимости ему не видать, но — клиника, свои люди, Уирка… «К которой твой благодетель явно неравнодушен», — сказала Магда. Голос ее звучал настолько внятно, словно они общались через сережки. Флавий дернулся. Не хватало еще, чтобы первый нексум вступался за второго.
***
Варианты, предложенные покровителем для клиники, оказались даже слишком хорошими. Флавий остановился на самом удобном и недорогом. Дом был удачно расположен: буквально в нескольких сотнях шагов от главного храма Солнца. Дом выглядел приветливо по контрасту с соседями: пустующим трехэтажным особняком, владелец которого уже несколько лет жил в столице, и длинным зданием склада, принадлежащим мастерским Ларция. С другой стороны улицы зеленели и благоухали Кристальные сады.
Место уединенное, и в то же время близко от оживленной части города.
Покровитель выбор одобрил, и Флавий начал обустраивать дом, и клинику, впервые за долгое время испытывая от работы удовольствие. Свой собственный кусок пространства — пусть небольшой, но организованный так, как нужно ему. Возможность проявить ум и вкус. Клиенты будут, в этом можно не сомневаться. Здесь не только Ларций поможет, здесь поможет еще репутация, заработанная под руководством Сегестуса. А заказы от Ларция могут быть любые. То есть вообще любые. Флавий не обманывался на счет покровителя: тот наверняка подкинет что-нибудь запрещенное. Что ж, за всё нужно платить.
Он знал, что ошибается, позволяя себе прикипеть к делу, которое могло перейти в чужие руки. Но учился доверять и радоваться авансом. Всё чаще, усмехаясь, думал, что есть польза в доверии несмотря ни на что. Невозможно все время воевать с жизнью, обществом, с собственными желаниями. Пора замиряться. Он будет счастлив и с полным правом сможет себя уважать. Как все они. Как дурочка Магда, ни разу не подумавшая о том, что такая как она может быть достойна презрения. Да ведь даже Артус себя уважал. А уж как уважал себя Растус — вспомнить приятно. Сидит в дерьме по шею, пыжится — и уважает себя. И только Флавий вечно сомневался, рвался, беспокоился. Ему мало было себя любить, он хотел быть достойным самого себя, а это не всегда удавалось. Но жизнь длинна, и у него всё впереди.
То, что он получил от Ларция, было лучше, чем дом у моря, о котором он мечтал в Скогаре. Что делать в таком доме?
Чем больше чужих денег Флавий наслаждался работой, и тратил на клинику, тем больше понимал: всё это будет его, никому он свое дело не отдаст. Он подолгу беседовал с каждым нанимаемым, и каждая беседа была как целительная мазь на раны самолюбия. Ему заглядывали в рот, его величали господином. В итоге он нанял троих и еще четверых взял на заметку, на случай, если дело пойдет и придется расширяться.
Несколько недель прошли в приятных хлопотах, и он показал покровителю результаты работы. Ларций похвалил выбор места, лично поговорил с нанятыми Флавием работниками — и предложил нескольких известных в Медиолане врачей, которых Флавий и не мечтал привлечь к сотрудничеству.
— Стоило ли уходить от Сегестуса, чтобы так рабски жаться? — сказал Ларций. — Распрямись! Ставь всё сразу на широкую ногу. Клиентов будет много, будут и заказы. Будет сырье для лекарств — от моих поставщиков, проверенное.
Они вместе прошлись по помещениям, осмотрели приемную, операционную, провизорскую. В одном из кабинетов Ларций вдруг резко развернулся к Флавию. Лицо его исказилось:
— Здесь. Держать ее будем здесь.
Флавий растерялся:
— Кого?
— Твою Уирку. Сейчас важнее всего вас выправить, наладить… баланс. Мы подберем комплекс наркотиков и проведем соответствующую обработку. Там, где сплоховала философия, справится медицина. Мои специалисты из кого угодно сделают что угодно.
— Что? — Флавий невольно сжал кулаки и подался вперед. Этот человек вообще понимает, о чем говорит? И с кем? С большим трудом он осадил ярость, готовую метнуться на Ларция. Да, Ларций понимает. Хорошо понимает. Он знает, кто такой он — и кто такой Флавий.
— Это будет кукла, — сказал Флавий глухо.
— Не хочешь? — усмехнулся Ларций. — А у тебя нет выхода. Твоя половина все силы тратит на то, чтобы тебе перечить. Вам обоим это во вред. Мы дадим её передохнуть, изолировав волю…
— Разрушив? — ярость, не имея возможности достать Ларция, грызла теперь Флавия. Что ж они все лезут руками прямо в душу, почему хотят испачкать, опаскудить именно его связь?
— Нет. Изолировав. Ей самой будет легче. Как думаешь, почему она сейчас не с тобой? Потому что принять свою любовь к тебе — значит принять то, что ты сделал, когда выскреб ее душу из тела. Признать за тобой право владеть, а себя признать предметом. Она рассыплется, сдавшись тебе. А мы ее соберем — заново. Как нам нужно. У тебя будет преданная подруга, потому что держаться за жизнь она сможет только через тебя. Твоя Уирка…
— Наша Уирка, — поправил Флавий. Он всё еще не мог оправиться от потрясения. То, что хотел сделать с Уиркой Растус, теперь предлагали ему, Флавию. Но у Ларция могло получиться — он, похоже, умеет управляться с людьми. Да, медицина поможет. Интересно, каково это, когда у тебя вместо нексума теплый кусок мяса? Греться, наверное, можно… Пройдет этот вечный внутренний холод.
— Да, наша, — сказал Ларций. — Ты понимаешь, да? Плотские игры меня не интересуют, но ваш случай любопытен. Ничто так не возбуждает, как сердечное взаимодействие. Но связываться с кем-то… Ты, с твоим неудачным опытом, должен меня понимать. Есть техники, позволяющие прикоснуться к чужой душе без связи. Это, конечно, всего лишь суррогат … Ладно, давай подумаем, что нам сделать, чтобы получить Уирку. Я знаю, у тебя есть зацепки среди вояк. Получится своими силами ее скомпрометировать? Она и так под подозрением: связалась в военное время с либертином. Нужно, чтобы ее выгнали со службы. Или сама ушла. Чтобы ей некуда было деваться, ясно?
— Ясно, — откликнулся Флавий. Голос у него совсем сел. — С этим, думаю, будут проблемы. Моларис вряд ли позволит…
— Вот насчет этого ты не прав. Я наводил справки: Моларис будет рад избавиться от обузы. Куда пойдет Уирка, если военные ее выбросят?
— Вряд ли ко мне.
— Думаешь? А надо, чтобы пришла. Сделаем вот что: ты ее выцепишь и подержишь у себя. А я позабочусь о том, чтобы Моларис перестал ждать ее возвращения. С нашей Уиркой ты ничего не добьешься, не превратив ее в труп.
— Труп, — повторил Флавий. — Кукла.
Ларций скривил мягкий рот, словно увидел что-то очень некрасивое.
— Естественно, в социальном смысле. А в прямом — никакой боли, никакого унижения. Ограничение свободы, притормаживание воли — да. Но только потому, что она сейчас сама для себя опасна. По-хорошему, всё это должно было сделать для нее начальство. Терапия. Когда ты наконец поверишь, что я не хочу тебе зла?
— Ты хочешь моего нексума, — сказал Флавий, нервно прищелкнув пальцами.
— Нет. Ты ничего не понял. Впрочем, на что я надеялся? На адекватность там, где дело касается нексумных отношений? Мне не нужна твоя Уирка. То есть не так, как она нужна тебе. А, долго рассказывать. Ладно. Давай сначала вытащим тебя из-под опеки, а потом поговорим о твоих сердечных делах.
***
— Теперь я вижу, ты действительно устал, — сказала Рената тем же вечером, когда Флавий явился к ней за утешением. — Может, тебе надо побыть одному?