У Флавия мелькали перед глазами красные пятна, а в теле вспыхивала боль от тумаков, достающихся нексуму.
Немного придя в себя, он обнаружил, что до сих пор держит в руке браслет-медиатор. Надо же, сколько Крови Солнца пропало зря!
Резвушка вдруг захрипела и забилась так, что затряслось ложе. Потом так же внезапно застыла, тяжело дыша. Что ж, пора унять ее боль. Эксперимент полностью провалился. Да и был ли это эксперимент? Больше похоже на злую шутку.
Флавий вернулся к столику, опустил браслет в чашу и взял сосуд с приготовленным маковым отваром.
Склонился над ложем — и в расширившихся глазах Резвушки ему почудилась радость.
— Доктор Флавий… Слава богам! Помогите мне…
Тут голос ее перешел в непрерывный хрип. Флавий отступил. Теперь всё лицо Резвушки, казалось, состояло из раскрытого рта с растянутыми до предела трясущимися губами. Тело ее часто и неритмично колотилось о кровать: ремни не давали агонии развернуть соответствующую амплитуду движений. Флавий слышал, как ухают доски под слоем матраса.
Он поставил сосуд на стол — стук донышка донесся как будто из другого мира.
Он опоздал. Девочка оказалась слишком нежной.
Флавий оглянулся на Ларция — тот смотрел на Резвушку, задумчиво постукивая пальцами по губам.
— Не надо прорабатывать теоретическую часть, да? — сказал Флавий. — Как вам пришла идея, что растормаживание непременно вызовет желание сливаться? Почему вы решили, что страдающий человек — это так притягательно?
Ларций оторвался взглядом от умирающей и посмотрел на Флавия как на незнакомца.
— Нет? Не притягательно? Ну, значит, я ошибся. Значит, только ты у нас вдуваешь страдальцам. Не понимаю сути критики. Эксперимент не обязан заканчиваться удачей. Сейчас мы знаем немного больше. — Он нервно взмахнул руками: — Доктор, что вы мнетесь? Я просил позвать людей!
Маленький доктор снова опасливо выглянул в коридор. В открытую дверь ворвался шум драки. Доктор с мольбой посмотрел на Ларция, но тот только махнул рукой:
— Идите, идите.
Доктор, ссутулившись, бочком выбрался из комнаты. Дверь за ним закрылась.
Ларций схватил Флавия за руки и заговорил взволнованно:
— Квинтус нам больше не понадобится. Не люблю работать с дураками. Будем действовать иначе. Ты связывался потому, что мертвый нексум тянул на тот свет. Чтобы восстановить пустоту после оборванной связи, да? Подвязать ниточку? В следующем эксперименте надо бы использовать нексумов. Но где найти человека, который бы нексума потерял и остался жив?.. Придется поискать.
Флавий вырвал руки из захвата и завопил так, что его, наверное, слышали и в коридоре:
— Кто так ставит эксперименты?! Ты не ученый, ты… А может, ты правда чокнутый?
— Признаю, материал нужно было подбирать тщательнее, — согласился Ларций, оглядываясь на кровать с неподвижным телом. — Но тебя никто не неволил, ты мог прервать эксперимент.
— Знаешь, от чего она умерла? — Флавий чувствовал, что его несет. Еще немного — и он двинет покровителю в холеную морду. Циничная непродуманность эксперимента смыкалась с полнейшим идиотизмом, и это пугало настолько, что пол уходил из-под ног. — От радости. От облегчения. Она думала, что я ей помогу. Что смогу прекратить…
— Мне тоже показалось, что она на тебя возлагала надежды, — Ларций говорил всё так же медленно, но видно было, что он еле сдерживается. — Тем непонятнее твое поведение. Кто у нас чокнутый, доктор? И почему ты позволяешь себе на меня орать?
— Про Маркуса мне можно было сообщить, — сказал Флавий, сбавляя тон. — И про то, что такое Квинтус. Или я на вас работаю, или вы в меня играете. Из меня очень неудобная кукла.
— Можно подумать, что как работник ты лучше, — презрительно скривился Ларций.
— Ты знал, что я знаком с подопытной?
— Да. И учитывая ваше знакомство, ты вел себя прилично. Я мог бы решить, что с тобой можно работать, если бы не твоя Уирка. Она вызнала подноготную Квинтуса. Кто знает, что еще она узнала или узнает в ближайшее время? Она для того сюда и явилась, да? Но ведь ты понимаешь, на что она способна! Почему не сказал мне? Нексумы — единое целое, да? Вы заодно?
Флавий молчал. А что он мог ответить?
— Давай-ка решим этот вопрос раз и навсегда, — сказал Ларций.
Он с неожиданной силой схватил Флавия за локоть и потащил из комнаты.
Глава 57
В коридоре было пусто и тихо, но призраки недавней драки всё еще махали кулаками, вопили и метались от стены к стене. Флавий постепенно успокаивался, и тело начинало ныть от ударов, выданных в драке нексуму. За спором с Ларцием Флавий забыл об этой боли.
Их впустили в комнату, где заперли Уирку. Флавий увидел, что ее не притянули ремнями к кровати, как Резвушку, а просто кинули на покрывало, спутав руки и ноги, и почти обрадовался: что ж, по крайней мере здесь вроде бы не ожидалось экспериментов.
Уирка приподнялась на подушках и одарила вошедших лихорадочным, веселым взглядом почти белых глаз. И опять Флавий физически почувствовал связь, установившуюся между ней и патроном. Как между любовниками? Нет, скорее как между кошкой и мышкой.
— Значит, Маркус делает вам нобилей, — сказала Уирка. — Как интересно. Я-то думала, мы потеряли его в Скогаре. А можно с ним поговорить?
— Кто же знал, что Квинтус такой дурак? — ответил Ларций ей в тон.
— Нет. Рано или поздно и я, и Флавий узнали бы всё. Что вам от нас надо?
— Мне было интересно посмотреть, что ты станешь делать, раз уж свалилась на мою голову, — сказал Ларций. — Сама свалилась. Думаешь, я поверю, что у Флавия получилось бы тебя выцепить, если бы ты не захотела? Шпионить полезла, змея?
— Где Маркус?
— В Скогаре. Маркус вернулся в Скогар. Но тебе-то какое до этого дело?
Флавий наблюдал за ними со всё возрастающим волнением. Сейчас они были похожи друг на друга — две злобно шипящие кошки.
Ларций опомнился первым. Присел на край кровати и обратился к Уирке по-другому, словно и впрямь желал взять убеждением.
— Да брось. Подумай лучше о себе. Тебе же самой худо. Кого по распоряжению Молариса запирали как буйнопомешанную в припадке? Кого ломало не лучше наркота? Без нексума? Вот она, твоя доза, рядом, и всё, чего я хочу добиться, — чтобы она всегда была твоей. Что смотришь? Да, я знаю про тебя немало. Ты — чудовище на нексумном поводке у Флавия. Я беру поводок в свои руки. То, что вы творили со своей любовью, было забавно, но бездарно. Я распоряжусь ею на свое усмотрение, и только попробуйте не поблагодарить. Флавий, что же ты? Подсаживайся, послушай, что я предлагаю. Ты ведь тоже спрашивал про Маркуса? Он вернулся из Скогара раньше вас и привез колдуна — из тех, кто берет в себя силу богини. Этот колдун и на человека уже не был похож. Заросший, глаза угольями, челюсти выдаются вперед, как у волка. Мы с Маркусом вытащили из него силу, и я с ее помощью создал новое божество. Маленького такого божка. Кроме скогарской силы этот божок получил также некоторую долю Крови Солнца и через нее подчиняется мне. Вот, познакомьтесь.
Ларций вынул из кошеля на поясе алебастровую фигурку размером с женскую ладонь и поставил ее на столик в изголовье кровати — точно такой же, как в комнате, где умерла Резвушка.
— Вот мой помощник. Мы с ним пока способны на малое, но и это уже достаточно интересно. Маркус теперь в Скогаре, снабженный всем необходимым, с группой ловцов. Так что, надеюсь, скоро сил у нас будет больше.
Уирка вывернула шею, рассматривая статуэтку:
— Как его зовут?
— Вам это знать не нужно, — ответил Ларций. — Послушайте лучше, что я предлагаю. У тебя, Уирка, я заберу силу Солнца, данную при посвящении, и дам тебе силу моего божка.
Уирка вздрогнула, а Ларций вынул из кошеля черный кинжал, орудие жрецов Солнца, и положил рядом со статуэткой.
— Так я смогу контролировать тебя. Ты будешь первым адептом моего бога.
— А после смерти попаду в мирок величиной с комнату, — хмыкнула Уирка. Голос ее не дрожал, но стал ниже и глуше, как будто она сразу осипла. Флавий почувствовал ее страх — не просто страх, а животный неконтролируемый ужас. Комната поплыла вокруг Флавия, и ноги подкосились. Он отошел и привалился к стене. Ларций не обращал на него внимания — он объяснял Уирке с учтивой улыбкой: