Аня стояла там, рядом лежала небольшая сумка, в которой поместились все ещё вещи, а рядом стоял мальчик, лет шести. Рост у него был не большой, всего-то около метра. Куртка и тёплые штаны скрывали сильную худобу тела мальчика, под глазами красовались большие синяки, от недосыпа скорее всего, или от недоедания. За дверью же маячили двое бойцов, которых я попросил о помощи.
- Свободны, - бросил я им, и перешагнув через сумку закрыл дверь.
Затем я присел на корточки возле мальчика и спросил:
- Как тебя зовут? – при этом помогая ему снять куртку и уже маленькие по размеру ботиночки.
- Меня зовут Иван, Иван Алексеевич, - с гордым видом, видимо пытаясь подражать взрослым заявил он мне.
- О как, - удивился я поднимая в полный рост. – Ну что, Иван Алексеевич, кушать хочешь?
- Я? – спросил он, и обернувшись вопросительным взором глянул на маму, прося увидеть одобрения, Аня еле заметно кивнула, а на глаза её выступили слёзы. – Да, очень хочу.
- Ну тогда идём, - я взял его за руку, и отвёл на кухню, налил суп, вручил столовый прибор, и вернулся в коридор.
- Кушай Ванечка, кушай, - переживала за него мать, вглядываясь в полумрак кухни, который разгоняла уже полу сгоревшая свечка. – Спасибо вам.
- Да, что там уж, не стоит благодарностей, не просто же так, вы как никак на работу ко мне устроились, - сказал я.
- Какая это работа, так, за жилплощадь некоторые по более требует, чем просто уборка в квартире, вы понимаете о чём я, а вы ещё и деньги платите. Хороший вы человек, - сказал она, вдруг обняв меня. – Спасибо вам.
- Эм…, - протянул я, несколько смутившись от её действий, уж как-то больно неожиданно это произошло. – Ну вы тут располагайтесь, устраивайтесь, разбирайте вещи. Ваша кровать с сыном вот эта…
- А вы? – прервала она меня.
- Что я? – задал риторический вопрос я. – Мне сегодня спать не полагается, работать сегодня буду, и ложиться соответственно тоже. Ну уж если сильно спать захочу, усну на стуле положив голову на сто, не зря же учился 11 лет.
- Ну да, - посмеялась она над моей глупой шуткой. – А вещи куда сложить?
- В шкаф, - казал я рукой на раритет, наверно ещё восьмидесятых годов выпуска, и как тогда велось из восточной Европы. – Моя полка самая верхняя, одна единственная в левом углу, остальные ваши.
- Ох, - сказала она, закрыв рот ладонью. – Спасибо вам ещё раз, я уж и не знаю как вас отблагодарить, вы столько делаете для нас.
- Да не надо меня благодарить, - ответил я. – Считайте, что выиграли в лотерею. Эм… ладно, мне нужно идти работать. А вы, наверное, ложитесь спать, поздно уже, я вам не помешаю.
- Что вы, конечно не помешаете, - сказал она, и ещё раз поблагодарив меня, ушла к сыну на кухню, а я снова отправился за свой стол, зажёг новую свечу, закрепил на столе, после чего карандаш вновь заскрипел по бумаге.
Сейчас мне необходимо было сосредоточиться на деле, а именно на договоре о присоединении. Конечно, я чисто физически не мог успеть написать соглашение за ночь, дело это кропотливое. Но какие-то основы нужно было заложить, необходимо было некое предварительное соглашение. Его подписание не означало полное вступление в состав Красноярской Республики, которую ещё, кстати, образовать нужно было, указом Артёма. Так вот, оно означало лишь единую экономику и армию, то есть прочный военный союз и экономический, а так же обязывал глав этих районов, или самостоятельных посёлков явиться в Красноярск на общую ратификацию договора о вступлении. Этим я и планировал заниматься всю ночь.
- Мам, - услышал я краем уха, как малой позвал свою маму.
- Да сынок, что ты хотел? – отозвалась она, поправляя одеяло сыну, и сама готовясь ко сну.
- А этот новый дяденька, мой новый папа? – спросил Ваня.
- нет.
- Ну можно я хотя бы ребятам буду говорить что у меня есть пап? – в надежде спросил он.
- Ваня, - обратилась к нему мать, а я отчётливо почувствовал её взгляд на своём затылке. – Я ведь сказала –нет.
Странное дело, но я испытал в этот момент необъяснимое чувство, смесь обиды со страхом, потому что мне хотелось ответить Ване вместо его мамы. И я ему хотел сказать «да».
Непонимание делает из друзей врагов
Лион Фейхтвангер
День 25
«Всё по-старому»
Утром я обнаружил себя спящим на стуле, видимо всей ночи мне вытерпеть, было не дано, однако все законы, которые вертелись в голове вечером, уже покоились на бумаге, оставалось только отнести их Артёму на подпись.
Я подошёл к окну, отодвинул в сторону замызганную серую занавеску и выглянул на улицу. Там было всё спокойно, не ходили люди, лишь парочка солдат в патруле, видимо ещё было рано. Так и оказалось, Аня и Ваня ещё тихо мирно спали. Решив их не будить, я тихонько оделся, взял бумаги, которые успел вчера нацарапать, и вышел на улице.
У тротуара двое солдат при моём виде тут же вытянулись по стойке смирно, наспех застегнули расстегнутые пуговицы и одели каски, а потом после крика: «здравие желаю товарищ генерал», встали как статуи не моргая.
- Вольно, - сказал я, в общем-то, не сильно обрадованный этому. – В следующий раз можете так не кричать.
Как вы помните, моя нынешняя работа была совсем недалеко от дома, так что-то добрался я довольно-таки быстро, а вокруг город начал постепенно оживать, на улицу выходили люди, в основном женщины, к утренней очереди за пайком. А по улицам то там, то там появлялись марширующие колонны солдат, которых действительно было очень много в городе, это был очевидно не вооружённым глазом.
Уже в холле здания правительства меня встретил какой-то генерал, и пристал с видимо не самым дружественным разговором:
- Почему вы позволили себе взять себе в подчинение моих бойцов? – спросил он. – Они выполняли задание, у них был приказ, а вы заставили их его нарушить. Теперь они будут строго наказаны, а вы… Как вы можете носить такой титул? Вы устав то хоть знаете? Субординацию? Что вы вообще об армию знаете?
- Понимаете, - начал оправдываться я, не знаю, что и как ему ответить, ведь действительно, получается, виноват я.
- Что здесь происходит? – спросил Артём, неожиданно появившийся в апогеи нашего конфликта. – Рамчик, какие-то проблемы?
- Господин президент, - сказал генерал. – Я говорил ему, что не гоже одному командиру, заставлять бойцов нарушать приказы другого командира.
- Не гоже? – переспросил Артём. – Может это было очень важное и нужное поручение? Тебе откуда знать о делах государственных? Ты кто? Ты простой солдат, а он, министр обороны. Мы с ним войну выиграли, а ты? Где ты был? В окопе сидел или за стенами домов прятался?
- Но господин президент, - попытался возразить.
- Сегодня же подпишу указ, о вашем разжаловании в рядовые! – сказал Артём. – Вам ещё что-то? Свободны!
Уже бывший генерал зло посмотрел на Артёма, потом на меня, поправил воротник своей шинели, и быстрым, жёсткими шагами быстро исчез из поле нашего зрения, попутно сбивая плечом попадавшихся ему на пути людей, было видно что он расстроен.
- Наверно, не надо было так жёстко, - сказал я Артёму. – Потом из таких вот обиженных появляется оппозиция и революционеры.
- Да, - задумчиво сказал Артём. – Нужно было сразу расстрелять. А как ты хотел? Нужно быть жёстким, иначе слишком воли много чувствовать будут. Ладно, пойдём.
- Артём, я тут кое-какие проекты законов набросал, ну как набросал, три вот точно готовы, только прочитать и подписать, остальные доработать надо…
- Да, конечно, - сказал Артём перенимая у меня из рук листочки. – Пойдём ко мне в кабинет.
А в кабинете, сказать честно, меня ждал сюрприз, обстановка там стояла, так сказать не рабочая. Десяток, может больше полуголых очень красивых девушек, на столе фрукты закуски из разряда дорогих деликатесов, ну и элитная выпивка.
- Девочки, - сказал Артём положив мои бумаги себе на стол, а затем шлёпнув одну из девушек по попе. – Принимайте гостя! Рамчик, снимай шинель, отдохни немного!